Первый урок нашего загробного ликбеза явно не задался. Теория оказалась слишком заумной, практика – чересчур бурной, а предупреждения о последствиях – преждевременными. Вася молчал в своем углу, только легкий запах карамели, теперь уже с какой-то растерянной ноткой, напоминал о его незримом присутствии. Я вздохнул. Кажется, сексуальное просвещение духов – задача посложнее, чем организация побега из особо охраняемой зоны. Но мы, старые волки, трудностей не боимся. Особенно когда других развлечений в меню не предвидится.

Глава 6

Практикум для Привидения (С Наглядными Пособиями из Прошлого)

После того, как Кодя Пыжов чуть не родил ежа от напряжения в ожидании «посылки с воли», и она, слава всем святым и не очень, благополучно материализовалась в одном из его хитроумных тайников (на этот раз это была партия отменного чифирь-чая и несколько блоков «народных» сигарет, которые здесь ценились выше иной валюты), в камере на некоторое время воцарилось подобие благодушия. Даже Лёва Философ отложил Канта и с наслаждением затягивался «Примой», выпуская дым колечками в сторону невидимого Васи – может, в качестве наглядного пособия по теме «рассеивания иллюзий».

Но наш загробный студент не давал о себе забыть. Карамельный запах то и дело возникал в углу, а иногда по камере проносился такой тоскливый вздох, что даже у Эдика Грузина его вечные байки застревали в горле.

– Нэльзя так, Сэня-джан, – заявил он как-то вечером, когда Вася особенно жалобно «сифонил». – Парня надо спасать! Тэория – это хорошо, но ему нужна практика! Ну, то есть… рассказы о практике! С чувством, с толком, с расстановкой!

И Эдик, воодушевленный собственной решимостью и, не исключено, парой стаканов свежезаваренного чифиря, решил перейти к более активным методам обучения.

– Смотри сюда, Вася! – вещал он, обращаясь к пустоте, но жестикулируя так, будто перед ним сидела целая аудитория восторженных неофитов. – Главное в этом деле – подход! Женщина, она как… как крепость! Сразу на штурм идти – глупо! Надо осаду вести! Комплименты, цветы… ну, или что там у вас, у духов, вместо цветов? Может, эктоплазму красивую подарить?

Он расписывал тактику и стратегию соблазнения с таким жаром, будто сам только вчера вернулся с очередного любовного фронта с победой. Иногда он даже вскакивал с нар и начинал изображать – то пылкого Ромео под балконом (балконом служила верхняя койка Лёвы Философа), то коварного соблазнителя, шепчущего комплименты на ухо невидимой Джульетте. Это было бы даже смешно, если бы не было так… по-тюремному грустно. Старый, больной человек, из последних сил пытающийся изобразить мачо, которого, возможно, в нем никогда и не было.

Лёва пытался вставить свои пять копеек:

– Эдуард Арчилович, вы упускаете из виду психоэмоциональную составляющую! Важна не столько техника, сколько эмпатия, сонастройка с партнером! Синхронизация биоритмов, если хотите!

– Каких таких ритмов, Лёва? – отмахивался Эдик. – Главный ритм – это когда сердце стучит как бэшэный барабан, а в ушах – шум прибоя! Вот это ритм! Вася, ты понял? Шум прибоя!

Я слушал их, и в моей памяти, как непрошеные гости, всплывали совсем другие картинки. Не Эдиковские водевили с картонными страстями, а что-то свое, давнее, почти забытое. Первая неловкая близость в подъезде с девчонкой из соседнего двора, пропахшей дешевыми духами и страхом. Случайная связь с проводницей в поезде на Воркуту, такая же короткая и безрадостная, как полярная ночь. Редкие встречи с женой между ходками, полные невысказанных упреков и затаенной горечи… Да уж, наглядных пособий из моего прошлого хватило бы на целый сериал, только вот жанр у него был бы совсем не комедийный. Скорее, трагифарс с элементами производственной драмы. Эти мысли я, как обычно, доверял только своей тетрадке, выводя строки под аккомпанемент Эдиковых рулад.