– Эвмен, у тебя есть вино? – в конце концов стратег поднял взгляд и расплылся в улыбке. – Я отец, и это нужно отметить! Кстати, надеюсь курьера, принёсшего столь радостную весть, не запытали до смерти? Адреса-то известен, а такие стойкие воины очень полезны на курьерской службе.

– Трудится в конюшнях. Ожидает своей участи на правах раба.

– Не губи его, а лучше забери себе. Мало кто в ойкумене знает о запрете переписки со своими родственниками в армии, минуя царскую почту. А Таис, та вообще по воле Александра живёт в Египте. У нас здесь нет оттуда даже носильщиков, вот она и отправила письмо так, как смогла. Да и ты знаешь её прежнее ремесло, не терпящее болтливости. Она всегда очень трепетно относилась к сокрытию всего, что её приходилась слышать или видеть. Поэтому и пишет по привычке так ухищряясь, – он протянул свиток: – Кроме того, что касается исключительно мужа и жены, здесь ничего иного нет. Но в любом случае за то, что не заставил меня ждать прибытия Александра – я твой должник. Опечатывай письмо и неси вино!

В день осеннего равноденствия Птолемей прибыл в царскую ставку – город Наутак, что находился в трёхстах стадиях южнее Мароканд. Всю дорогу он напряжённо размышлял, как не позволить Александру ознакомиться с хранящейся в Бактрах реляцией о результатах дознания и письмом от Таис. Или же, в случае если это произойдёт, как дезавуировать в глазах царя их содержание. То ли он сам себя убедил, то ли реальность действительно была таковой, но угроза теперь им воспринималась более актуальной, нежели внимание к его персоне со стороны проклятого акинака. Впрочем, о том, что осеннее равноденствие настало, напомнил именно он. Это произошло ещё до встречи с царём, в палатке у командира царской конной агемы Клита Чёрного. Сподвижник и один из ближайших друзей Александра искренне обрадовался прибытию товарища. Сославшись на отсутствие правителя, который с его слов: «Надел персидские шаровары и поехал к какому-то местному вельможе за любимым лакомством – очередной порцией лести», Клит предложил пока пообедать. Стратега несколько смутило столь грубое высказывание. Иларх элитных царских гетайр и прежде не отличался сдержанностью, однако никогда не позволял себе подобной вольности суждений.

– Не забудь о проскинезе, когда Александр снизойдёт назначить тебе аудиенцию, – злорадно захохотал Клит, заметив смущение в глазах своего товарища. – Да-да! Именно проскинезе – коленопреклонения сейчас он требует при встрече. Ты слишком редко присутствуешь с ним рядом, поэтому не пугайся, теперь для нас он не первый среди равных, а властелин Азии, – последние слова прозвучали с явным сарказмом. – Сегодня Александр закатывает очередной пир. Посмотришь на то омерзение, в которое превратились добрые эллинское сиситии.

Птолемей, конечно, видел и раньше царские замашки, но столь деспотичных ритуалов Александр никогда не пытался насаждать. Здесь, на востоке, чинопочитание и лизоблюдство процветало как негативный побочный эффект от восприятия власти, данной самим богом. Но для эллинов власть приходит по праву крови, и то, если ты готов её отстаивать с оружием в руках. Ввиду чего, представить, как эллин будет падать ниц в ноги царю, а тот в ответ потом его одаривает поцелуем – просто невозможно.

– И что… ты тоже так поступаешь? – не веря ушам произнёс стратег.

В свойственной себе манере Клит громогласно расхохотался вновь и задрал хитон, оголив торс, испещрённый отметинами от встреч с мечом и стрелами:

– Не оскорбляй меня, мой друг. Я упаду на колени лишь перед тем, как лечь замертво, или целуя в лоб своих внуков… ну или собирая местную землянику. Кстати, на, попробуй, лично ползал по траве сегодня утро, – широко улыбаясь, он протянул чашку, – это то немногое, что меня восхищает в здешних проклятых богами землях. А проскиназе, Александр требует уже от всех. Благо хватает ума не от ближайших сподвижников и илархов гетайр, набранных в Македонии и других греческих землях. Но уверяю: не станет таких, как ты и я – лизать себе пятки он заставит и эллинов.