Старейшины, выпучив глаза смотрели на командона. Мулла – перепугано – удивлённо, второй аксакал – растерянно и тоже в ужасе, а третий, знакомец пуштуна – с нескрываемой злобой и досадой. Скорее всего, мулла и второй аксакал ещё не знали о похищении мальчика, а вот третий, явно был посвящён в ночные события.

Окинув взглядом каждого и оценив, что резкой сменой темы разговора ввёл собеседников в ступор, Сергей вытащил из кармана кусок верёвки и повесил её на шею. Взял в правую руку Коран, специально захваченный из дома Аиши:

– Я иноверец, мой пророк Иса, о котором сказано в Коране: «О Марьям! Воистину Аллах радует тебя вестью о слове от Него, имя которому – мессия Иса, сын Марьям. Он будет почитаем в этом мире, и в последней жизни, и будет одним из приближённых». Глубокоуважаемый мулла, я верно процитировал третью суру сорок пятого аята? – он почтительно склонил голову в направлении священника.

Мулла ещё больше округлил глаза, совершенно сбитый с толку, но обращение к его авторитету в настолько льстивой форме, затмило страх, и он беззубо улыбнулся:

– Да, командон джан, в Священном Писании есть такие строки.

– Значит, я Ахль аль-Китаб, то есть – человек Писания. Верно? – он вновь посмотрел на муллу.

Несмотря на спорность довода, озвученного офицером шурави (то есть «советским», и априори не имеющим отношения к какой-либо единобожьей вере), мулла многозначительно качнул головой, и Кузнецов тут же сам за него ответил:

– Многоуважаемый мулла считает также, а значит, я могу просить за мусульманина перед пуштунской джиргой (собрание старейшин) и родственниками, которые объявили несправедливый бадал (плату) его роду. Поэтому я здесь, по древнему пуштунскому обычаю нынавати, у меня на шее верёвка, в руках Коран и, – Сергей присел и сорвал пучок прелой травы, – пук соломы. Так сделать, мне посоветовал Джабраил, когда узнал, кому род Фарухов назначил бадал. Чтобы успеть и остановить непоправимое, от имени тысячелетнего рода Мельхиоров, я признаю смерть Наби из рода Фарухов, свершённую Мельхиорами по закону кровной мести в ответ за убийство двух их женщин.

Сергей почувствовал, как мелко начали дрожать коленки и пересохло горло. Третий старик вышел вперёд и недоверчиво спросил:

– А почему никто из их рода не пришёл, или ты не привёл с собой? Какой нам толк от этого признания?

Сергей сглотнул, взял себя в руки, и пытаясь оставаться внешне невозмутимым, ответил:

– Да потому что в их роду остался единственный мужчина, и тот немощный старик, а мальчика – последнего наследника, сегодня как барана выкрали из кишлака и вывезли сюда. Там некому представить интересы рода, остались две девушки, которые так перепуганы, что отрицают факт похищения. Говорят, что братик их вчера пропал на речке. По этой же причине здесь нет священника… халиф и жители Зонга ещё не знают об истинной причине исчезновения ребёнка.

Аксакал смотрел на офицера прямо. Во взгляде уже не было той злобы, а в выражении лица Сергей заметил некую растерянность. Что-то подобное, только по-прежнему со страхом, мелькнуло и в мимике муллы. Абдулвали молчал. Прищурив глаза, пуштун вероятно пытался сообразить, как дальше реагировать на происходящее.

Кузнецов вздохнул, попытался сделать максимально миролюбивый взгляд:

– Сейчас я говорю не как официальный представитель Советского Союза на ваханском участке границы, где выкрали советского гражданина, а как человек Писания. От имени рода Мельхиоров, я прошу изменить назначенный бадал… не отменить, а изменить. И после полученной компенсации, закрыть страницу кровной мести между родами Фарухов и Мельхиоров, – Сергей опять почувствовал волнение, и, повернувшись к старикам, повысил голос: – Скажи, многоуважаемый мулла, скажите Вы, седые отцы, разве возможно назначать бадал в виде убийства ребёнка из рода виновного? А позволяет ли пуштунвали, убивать по мотивам кровной мести немощного старика? А женщину? А похищать дитя из дома? Тем более в котором, даже некому дать отпор? Это поступок, достойный смелого воина из племени пуштунов, восходящего к прямыми потомкам правоверного Кяйса, который принял ислам лично от великого Мухамада? Так велит поступать пуштунвали – кодекс чести пуштунов?