Пару минут шли молча. С тяжёлым сердцем Вера переваривала услышанное. И вдруг у Марины в сумочке зазвонил телефон.

– Ну вот, Витальсон, муженёк мой преподобный, соскучился, – усмехнулась она, увидев на экранчике имя мужа. – Ну, чего тебе, ненаглядный мой? – спросила она, поднеся мобильник к уху. – Где мы находимся, спрашиваешь? В Чертково, где же ещё. Не бойся, милый, не заблудимся и в Меловое не забредём.

Ещё около минуты она слушала, что говорил ей муж, затем отключила телефон и убрала его в сумочку.

– Ну, вот и закончилась наша «ознакомительная» прогулка, едва начавшись, – с явным разочарованием высказалась она. – Вы, конечно, можете погулять, а мне домой надо. Мой ненаглядный срочно в Ростов уезжает и меня лицезреть желает во что бы то ни стало.

– Тогда и мы возвращаемся, – вздохнула Вера, положив руку на плечо Димы. – Не дай Бог ещё какой-то казус, а у нас и документов с собой нет.

– Что ж, прогуляемся в другой раз, может, даже сегодня, – улыбнулась Марина, беря её под руку. – Попрощаюсь с дражайшим супругом, пообедаем, и…

***

В комнату, в которую поместили Леся и девочек, дверь закрывалась надёжно, на замок снаружи. Детей покормили завтраком, а вот в находящийся во дворе туалет водили по очереди, с сопровождением.

– Ой, что же с нами теперь будет? – всё утро причитала старшая Оля. – Господи, как я боюсь, боюсь, боюсь…

– Я тоже боюсь, – вторила ей шестилетняя Ксюша. – Ни папа, ни мама к нам не заходят. Они что, бросили нас?

– Уймитесь, плаксы, – ворчал на них сердито Лесь. – Нет у нас ни пап, ни мам, запомните. А эти Тарас и Жанна не родители нам. Да и таких родителей, как они…

– Да? А они нас удочерить обещали, – всхлипнула Ксюша.

– Обещали, чтобы мы послушно делали всё, что они скажут, – поморщился Лесь. – Я несколько раз собирался бежать от этих уродов, да вас, дурёх, стало жалко оставлять на них.

– А мне бы хоть какие родители подошли, даже такие, как Тарас и Жанна, – вздохнула Ольга. – Я не хочу обратно в детский дом возвращаться.

– И я не хочу туда возвращаться, – шмыгнула носиком Ксюша. – Там все меня обижали. Там…

– Всем нам в детдоме несладко жилось, – продолжил за девочек Лесь. – Вас там обеих гнобили, да и мне доставалось по первое число.

– Да, тебя не обижали, это ты всех обижал, – посетовала Ольга. – А меня и Ксюшу…

– Знаю, как над вами изголялись, – вздохнул Лесь. – Чуханили как могли. И мне тогда вы до фени были, а сейчас… Сейчас вы мне как сёстры стали, и я за вас любого урою.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошли трое мужчин. Лесь и девочки при их появлении вскочили со своих мест и замерли. Высокий мужчина в вышиванке, с бородкой и пышными усами обвёл детей суровым взглядом. Второй, черноглазый, с гладко выбритой головой, с усмешкой покачал головой и покосился на третьего, словно ожидая, что тот скажет. Худощавый стройный мужчина в светлом костюме беззвучно пошевелил губами и обвёл комнату долгим взглядом. Глаза его оживились при виде мальчика.

– Это ты, неслух? – отрешённо сказал он. – Очень, очень на тебя много жаловались.

– Ну, жаловались, и что? – с вызовом отозвался Лесь. – Я тоже могу пожаловаться на этих обормотов, которых нам велено было называть родителями.

Мужчины в изумлении открыли рты. В это время в комнату вошла полная женщина с хмурым лицом и бросила на кровать узел с одеждой.

– Сейчас всем помыться и переодеться! – объявила она и предупредила: – Иначе оставлю голодными.

Она вышла. Двое мужчин, усатый в вышиванке и лысый, вышли за ней, а худощавый, в светлом костюме, остался.

– Послезавтра вы возвращаетесь в Киев, – сказал он строго. – А пока находитесь здесь, ведите себя хорошо и послушно, иначе будете наказаны.