Разумеется, ничего из этого я не говорю. Семейная жизнь – сложная штука. Мы все равно не сумеем решить проблему с Расселом прямо сейчас.

– Погоди, – говорю я, подняв руку. – Лучше скажи, как долго ты не спала.

Она удивленно смотрит на меня.

– Сон, – повторяю я. – Здоровый сон.

– Я… я не знаю.

– Ты даже не помнишь, что это такое. Тебе надо выспаться. Прямо сейчас. Давай-ка ложись.

– Я не могу спать. У меня гости.

– Мы с Джадом не гости, мы свои. Давай раздевайся, ложись в постель. Я выключу свет, и ты будешь спать.

– Малышка проголодается…

– Для этого Бог изобрел детские смеси.

– Все не так просто… молоко…

– Все очень просто. – Разумеется, я понятия не имею, о чем говорю. – Тебе надо выспаться. Я считаю до двадцати и выключаю свет.

Она все же ложится, и я укрываю ее одеялом.

– Побудь со мной, – жалобно просит Сара. – Ложись рядом.

– Хорошо. – Я снимаю туфли и пристраиваюсь рядом с Сарой. – У тебя очень красивая дочка.

На самом деле я даже толком не рассмотрела малышку, потому что она вопила как резаная, а Рассел расхаживал с ней по прихожей со скоростью чемпиона по спортивной ходьбе.

– Да. Я подолгу любуюсь ею.

– Может, поэтому ты такая уставшая. Всё любуешься на малышку вместо того, чтобы спать.

– Может быть.

Мы замолкаем, просто лежим. Вопли в гостиной тоже затихли, хвала небесам. Надеюсь, Саре удастся немного поспать.

– Она успокоилась, – говорю я.

– Я все равно ненавижу Рассела.

– Я понимаю. Можно задать тебе один вопрос, пока ты не уснула?

– Да, – бормочет она в подушку.

– Как ты думаешь, стоит ли мне выходить замуж за Джада, даже если мы просто друзья?

Она поднимает голову и смотрит на меня:

– Ты серьезно? Он зовет тебя замуж?

– Ага. Он считает, что лучшим друзьям легче справляться с родительскими обязанностями. Что романтическая любовь – это обман.

– Ну… – говорит она. – Может быть, я сейчас недостаточно психически здорова, чтобы высказать свое мнение по этому поводу, но думаю, что он будет отличным мужем. По крайней мере, Джад знает, как стирать одежду в машинке.

– Он не разделяет светлые и темные вещи при стирке.

– Фронси. Заткнись к чертям и выходи за него замуж. По крайней мере, он знает, где в доме стоит стиральная машина.

Она засыпает, причем так крепко, что ее сон больше похож на кому. Но я все равно выхожу из спальни на цыпочках.

В гостиную Джад держит малышку. Держит так, словно всю жизнь только и делал, что баюкал младенцев. Надо признаться, что есть что-то трогательное и милое в большом, мускулистом, красивом мужчине с малышом на руках. Он улыбается мне и смотрит на Уиллоби – она сладко спит. Рассел тоже уснул на диване и тихонько похрапывает с открытым ртом. Его прическа по-прежнему безупречна. Я иду на кухню, мою посуду и протираю столы. Кипячу воду для макарон, чтобы сделать лазанью, которую собиралась приготовить Сара. Обжариваю говяжий фарш с луком и добавляю к нему томатный соус, ищу в холодильнике рикотту и моцареллу, но их там нет, и я говорю Джаду, что мне нужно сгонять в магазин за сыром. Он указывает на малышку, спящую у него на руках.

– Я сам схожу в магазин, – предлагает Джад. – А ты пока присмотри за ребенком.

Я собираюсь возразить, ведь она так сладко спит у него на руках, и потом… А вдруг, когда ее возьму я, она проснется, заплачет, и тогда мы все поймем, что из меня не получится хорошая мать? Но Джад уже передает девочку мне. Она издает милые звуки: то ли ворчание, то ли вздохи, – а потом, к моему изумлению, малышка сжимает крошечные кулачки, выпячивает губы и доверчиво утыкается в мою грудь. Я и не знала, что новорожденные умеют сжимать кулачки. Наверное, она научилась у Сары.