Магия найденных вещей Мэдди Доусон

The Magic of Found Objects

by Maddie Dawson

Печатается с разрешения Amazon Publishing, www.apub.com, при содействии литературного агентства Synopsis

Иллюстрация и дизайн обложки Луизы Ромазановой

© 2021 by Maddie Dawson

© Покидаева Т., перевод, 2024

© Ромазанова Л., иллюстрация, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Строки

Мое рождение стало нежданным сюрпризом и сразу все осложнило. Собственно, этим и определилась вся моя жизнь.

Мы с братом-близнецом были зачаты в Вудстоке. И под Вудстоком я подразумеваю музыкальный фестиваль. Горячее лето 1969 года и все такое. Человек высадился на Луну, а в маленьком городке на севере штата Нью-Йорк собрались полмиллиона хиппи…

«Вудсток: мир и любовь».

Помните ту легендарную фотографию? Вы наверняка ее видели. Парочка хиппи, парень и девушка, сидят в обнимку, завернувшись в одно одеяло, и смотрят в камеру сонными затуманенными глазами. Когда мне было шесть лет, моя бабушка Банни рассказала мне о Вудстоке, и я спросила, кто эти люди на снимке. Мои мама с папой?

Могли быть и они. Немного похожи. Но Банни так не считала. Она рассмеялась и добавила, что не уверена, что у моих родителей вообще было с собой одеяло.

Она сказала, что моя мама отличалась от всех других девушек, которых знал папа. (Это было понятно. Моя мама ни на кого не похожа. Других таких нет.) Когда папа с ней познакомился, она была настоящей красавицей, художницей, носила серебряные амулеты, звенящие браслеты, длинные юбки и яркие цветастые рубашки, которые расписывала сама. Она рисовала батик, плела макраме и занималась магией. Ее звали Джанет, но она переставила буквы местами и называла себя Тенадж.

Была ли это любовь? Наверное, да. А возможно, это было что-то из тех мистических, мимолетных мгновений, которые иногда происходят в жизни.

«Наверное, она его околдовала», – шепнула мне бабушка с тихим смешком. Она приложила палец к губам, ее глаза заблестели. Это был наш с ней секрет.

Мой отец – вовсе не тот человек, которого можно представить себе околдованным. Обычный парень из сельской глубинки, сын фермеров из Нью-Гемпшира по имени Роберт Грир Линнель. Когда они познакомились с мамой, ему было восемнадцать лет, и, мне кажется, его просто ошеломило увиденное на Вудстоке. В то лето он окончил школу, и, как выразилась Банни, ему и его лучшему другу Тому стукнуло в голову съездить на рок-фестиваль в штате Нью-Йорк. По возвращении он собирался остаться в родном городке и уже всерьез приступить к работе на ферме.

Но потом – сколько бабушка мне об этом ни рассказывала, каждый раз понижала голос на этом месте – то ли из-за музыки, то ли из-за простуды благодаря проливному дождю, а может, из-за витающей магии и дыма, который папа волей-неволей вдыхал, он запал на Тенадж.

Бабушка говорила именно так: «запал».

«Запал» – как упал или выпал.

Упал в яму?

Впал в прострацию?

Выпал из реальности?

Влюбился без памяти?

Бабушка только смеялась. Всё вместе. Полная катастрофа.

После фестиваля он не вернулся на ферму, где его ждали, не вернулся к отцу, который рассчитывал на него и из-за этого пришел в ярость. Бабушка не говорила, что тоже злилась на сына, но однажды призналась, что была «малость разочарована». Она за него очень переживала. Но все-таки понимала его чувства. Она знала, что творит с человеком любовь.

Но сильнее всех разозлилась папина девушка, Мэгги Маркли. Весь город считал, что у них с Робертом любовь до гроба. Она не поехала с ним в Вудсток, потому что устроилась на работу и не хотела отпрашиваться на несколько дней, и это решение стало главной ошибкой всей ее жизни.

Вот так и случилось, что мои родители, практически чужие друг другу люди, поженились и поселились в Вудстоке, в маленьком домике размером не больше садового сарайчика. А уже в мае следующего года родились мы с братом, вышли в мир, потрясая крошечными кулачками и выкрикивая свою мелодию. Бабушка говорила, что у нас были мамины глаза и крепкие папины кулаки, – видимо, нам обоим до чертиков надоела теснота в худеньком мамином теле, и мы хотели скорее выбраться на свободу, в большой мир, где можно развернуться.

Были ли нам рады в этом большом мире? Не знаю. Об этом бабушка не говорила.

Меня назвали Фронси в честь героини из книжки, которую мама очень любила в детстве. «Пять маленьких Перчиков и как они выросли». В той истории Фронси была самой младшей в семействе Перчиков – милой, светловолосой, кудрявой малышкой, которую все обожали. Моего брата назвали Хендриксом, в честь кого – и так ясно[1].

Мы с Хендриксом родились из рок-музыки и размокшей от дождя земли; из серебряных браслетов Тенадж и нью-гемпширской грязи под ногтями у Роберта, из табачного дыма и бескрайних кукурузных полей. Мы – дети ведьмы и фермера, у которых не было ничего общего. Похоже на сказку, да?

Но всем известно, что сказки быстро кончаются. Папа вернулся к коровам, курам и деревенской грязи, а мама полностью погрузилось в творчество и магию, превращая найденные предметы в произведения искусства. Папа ожесточился, возможно, сильно разозлившись из-за этой авантюры, которую считал своей первой и последней оплошностью. Зная его, я уверена, что ему было стыдно за свою опрометчивость, когда он свернул с намеченного жизненного пути и запал на Тенадж. Поэтому он так не любит говорить с нами о ней и тех временах.

Знаю только, что наше с Хендриксом рождение стало нежданным сюрпризом и сразу все осложнило. Так мы и живем: с магией, мерцающей в нашей крови, и деревенской практичностью, проросшей у нас в костях.

С тех пор глубоко внутри нашего естества идет постоянная война. И я не уверена, что кто-то из нас способен понять, что такое настоящая любовь.

2006 год

Сейчас полночь пятницы, и я лежу в кровати в обнимку с Мистером Свонки, моим сладко храпящим мопсом, и пытаюсь решить, что мне делать: разрыдаться в голос или принять ванну с ароматической пеной. Тут звонит мой мобильный.

Конечно же, это Джад. Пришло время для пятничного разбора свиданий.

Он даже не здоровается и сразу переходит к делу:

– Ладно, Фронси. Подводим итоги. Как у тебя?

– Как-то не очень, – говорю я. – Погоди, я открою табличку.

Я сегодня ходила на свое сорок третье свидание с парнем из интернета, мистер Кибербезопасность, разведен, без детей. Джад встречался с рыжеволосой медсестрой, живущей с мамой.

– Давай ты первый, – предлагаю я, открывая на ноутбуке реестр. Когда все закончится, я собираюсь написать большую статью об этом цирке, известном как онлайн-знакомства. Статья будет честной, язвительной и смешной. Я назову ее «Как смириться с неизбежным и покончить с поисками любви» либо «Руководство по успешному поиску любви в Нью-Йорке».

В зависимости от того, чем все закончится.

Может быть, я уволюсь с работы в маркетинговом отделе издательства, буду выступать на ток-шоу и давать людям советы. Меня будут представлять «Фронси, эксперт по свиданиям».

Джад тяжко вздыхает.

– Как обычно, все не то. Ничего интересного. Она совершенно не разбирается в футболе. Постоянно пялилась в телефон. Повезло, что мне удалось сбежать. Позвонила одна из моих старушенций, попросила приехать и прочистить раковину, она сильно забилась. Вот такой вечер пятницы. Прочищал слив на кухне у Мейбл.

– Ха! Это такой эвфемизм?

Он смеется.

– Если бы!

Да, у Джада есть целая свита из безнадежно влюбленных в него старушек. И кстати, не только старушек. Он владеет небольшим фитнес-центром; помимо стройного, подтянутого и мускулистого тела, у него очень красивые карие глаза, а еще брутальные черты лица – так что женщины всех возрастов толпами ходят к нему на тренировки. Дамы старше семидесяти постоянно твердят, что ему надо жениться на ком-то из них. Кажется, Мейбл – я точно не помню – говорит, что если он не хочет жениться на ней, то пусть женится на ее сорока-с-чем-то-летней дочери или на двадцати-с-чем-то-летней внучке. Хотя бы кто-то из их семьи должен выйти за него замуж.

– Ладно, пройдемся по списку, – говорю я. – Эта рыжеволосая медсестра, живущая с мамой, похожа на свое фото в профиле?

Джад снова вздыхает.

– Кто ж знает? Я даже не помню. Запиши «нет». Никто из тех, с кем я встречался, не похож на свою фотографию в профиле.

– Она просила тебя рассказать о себе? Интересовалась, что тебе интересно?

– Даже не заикнулась.

– Ясно. Дальше можно не спрашивать. Общая оценка от одного до десяти?

– Э-э-э… ну, давай полтора. Это полный провал. Мы пили пиво, она постоянно поправляла прическу, долго рассуждала, что футбол – аморальная игра, а потом у меня зазвонил телефон, и я быстренько смылся. Конец истории. – Судя по его дыханию, он выполняет какие-то упражнения, пока мы беседуем. Разговаривая по телефону, Джад не тратит времени зря: делает приседания или наклоны. – Ладно, – говорит он, – теперь твоя очередь.

– У меня все ужасно. Бездна отчаяния. Дурацкая стрижка. Ни одного вопроса о моих интересах. Работает в крупной фирме… бла-бла-бла… переживает по поводу участившихся киберпреступлений. Был женат дважды. Жаловался на то, что мужчина больше не может быть собой рядом с женщиной. В общем, пещерный житель.

– Все эти свидания – полный отстой. – Он пыхтит и отдувается. – Пойдем лучше поужинаем.

О чем бы ни шел разговор, Джад все сведет к ужину или обеду.