Yoль задрала голову и наморщила нос. Не это она имела в виду под новостями, когда назначала плату в порту, но толстяк держал рукой повешенный у входа полог из прорезиненного брезента, и водомерка не стала дискутировать, а просто шагнула в полумрак.

За пологом было плохо видно, а потом занавесь вообще легла на грань стен, отсекая от лучей солнца, светившего прежде в спины. Нат нерешительно переставлял ноги по полшага, надеясь куда-нибудь выйти. Привычный к здешнему мраку толстяк прошёл мимо, отерев их с Ивuшем в сторону душным телом, запах которого стал заметен в замкнутом пространстве – не ужасный… но и прекрасным не назовёшь – мало общего с ароматом, жившим прежде в каюте Yoль. Человек обладал немалым самомнением, раз использовал для умащивания душистые травы… Нат дёрнулся, чтобы подвинуть от его касания Yoль. В темноте трудно было судить, но, кажется, она отступила сама, ощутив движение воздуха.

Толстяк подвинул следующий полог в конце буферного бетонного коридора. С той стороны полился неяркий, как отголосок звёзд свет, выхватив из мрака плечо Yoль и огрубив носатый профиль толстяка с круглой резиновой шапочкой, сидящей на редких бровях.

Проказливый Ивuш дотянулся до подсвеченного запястья Yoль, прежде чем Нат заметил и вмешался, но водомерка не вздрогнула и первой направилась в проход. В высоких колбах, немного выдвинутых из углов, медленно метаболизировали флуоресцентные грибы, в одной красноватые, в другой – синие.

Комната была вытянутой, ещё немного и превратилась бы в коридор. Кeyла вошла за Натом, раздражающе дыша ему в затылок; юноша хотел предупредительно дёрнуться, но глянув назад, разобрал, что девчонку притёр влезший следом толстяк.

Инструктор показал на наклонный стеллаж, бережно хранящий какие-то мелкие предметы на уровне пояса для недеформированного, и для деформированного… ну, по крайней мере, на достижимой высоте для большинства. Стекла у хранителей было в избытке. Как и вещей, которые отец Ната назвал бы хламом и в лучшем случае запихал бы в маяк. Хотя Зонаби не был портовым. Что до стекла – ему нашлось бы практичное применение – те же грибы поставить, чтобы в каждом доме хотя бы один источник света и не тяготиться во мгле, дожидаясь утра. Без колб такие не поставишь – фонят.

– Находка распространённая, – важно начал толстяк об экспонатах первого зала.

Нат не удержал рванувшего к стеллажу Ивиша.

– Что это? – тут же перебил мальчишка.

– …Пример прозорливости предков, – повёл бровью инструктор. – Инструктор Брайль – и мой личный инструктор, к слову – доказал, что это бирки, которые наносили на продукцию, предсказывая, сколько она будет сохранять свои свойства…

– А как их читать?

– Календарь, как маленький человек, вероятно, знает, утерян. Так что – никак. Метод записи трёхчастный, так что предположительно время делилось предками на три категории единиц… однако искателям попадались артефакты с двухчастным и четырёхчастным методом…

Нат равнодушно скользнул взглядом по плитке выложенных квадратных и прямоугольных кусочков, похожих на печати кланов, но несущих меньше смысла в сегодняшней эпохе. Плоские фигуры были испачканными, выгоревшими, с оторванными уголками, иногда со следами чего-то жирного. Всё это лежало тонким слоем под полированным свинцовым стеклом. Юноша вспомнил недавний разговор с Yoль. Про переоценивание.

Залов было несколько. Нат всё-таки сбился со счёта, когда удивился, что их более четырёх. Он понимал, зачем в бункерах кланов делят комнаты для сводных братьев, зачем отцу отгораживаться от них, своих сыновей плотными стенами, как и старейшинам отмежёвываться от приближённых слуг… но зачем отделять плоские прямоугольники и квадраты, которые и так скрыты свинцовым стеклом, от оплавленных форм разного цвета, неинтересными комками лежащими по таким же строгим стеллажам?