– Не шути так, Чертыхтынг, – улыбнулась Стервелла. – Нашему другу Баббингтону и так было несладко.

– Да, – добавил Чертыхтынг, – я видел, как ты погрустнел, когда старик выходил из Магазинчика. Думаешь, он не примет грех до полуночи? – подошёл чёрт к окну и, отдернув штору, провожал взглядом ещё не пропавшего из виду Господина Какискряга.

– Всё ему хочется верить в лучшее, – добавила Стервелла. – Баббингтон, Баббингтон! Века идут, а ты всё так и не меняешься!

– Дайте мне спокойно поесть, маленькие черти! – уже начинал раздражаться Мистер Баббингтон.

– Ах! – показушно обиделась Стервелла. – Я, между прочим, чертовка! Уважайте мои феминитивы, сударь!

– Да забей на него, Стервелла! – отвернулся от окна Чертыхтынг. – Пусть и дальше себе сидит и ест свои плюшки в одиночестве.

– Всё лучше, чем ваше общество.

– Ах, какая низость, – Стервелла преобразилась в французское платье с зонтиком на плече. – Мадам была бы недовольна. Ха-ха-ха!

Мистер Баббингтон сверлил Стервеллу взглядом, но ничего в ответ не сказал, а только отошёл от столика, лишь бы не взаимодействовать с этими чертями. Он подошёл к выдвижной полке у лавки с флаконами и достал оттуда деревянную коробочку, разделённую на двенадцать отсеков. В каждом отсеке была маленькая колбочка с переливающимися жидкостями, которые всё время меняли оттенок, но не меняли цвета. Так, например, одна колбочка светилась красным цветом, но по мере прохождения времени сменялась на малиновый, пурпурный, бордовый, а затем опять красный. Другая также была сначала синего цвета, но потом сменяла цвет на ультрамарин, тёмный ультрамарин, болотный и снова синий. Мистер Баббингтон достал из этой же коробочки пустую колбу и, заручившись чистым обеденным блюдцем, начал над ним смешивать разные компоненты в различных пропорциях.

– О! – удивился Чертыхтынг. – Так значит ты всё-таки не выкинул их? – в его голосе проступила детская любознательность. – Я думал, что после последнего эксперимента ты больше не возьмёшься за них…

– Всему своё время, Чертыхтынг, – не отрываясь от смешивания колбочек, надел очки Баббингтон.

– Что же на этот раз ты решил создать? – также поинтересовалась Стервелла.

– Любопытство… – достал он колбы Радости, Любви, Алчности и Гордыни.

– Ой, фу. Ненавижу положительные эмоции, а вот Алчность и Гордыня мне нравятся!

– Я не удивлён… – начал смешивать в разных пропорциях жидкости Баббингтон.

Тут из-за второго плеча выглянул Чертыхтынг и, внимательно смотря на то, как Баббингтон смешивает жидкости, поинтересовался:

– Как ты понимаешь, какие колбы нужно смешивать?

– А разве вам не нужно спешить вниз? – не захотел отвечать на вопрос Баббингтон. – Наверняка вас там уже ждут.

– Думаю, они не сильно разозлятся, если мы задержимся на пару минут…

После того как Мистер Баббингтон понял, что от них проще отвязаться, просто разъяснив, что и как работает, он решил именно так и сделать и, вздохнув, начал пояснять:

– Любопытство – сложное чувство, которое состоит из нескольких компонентов, – Баббингтон начал активно доставать из отсеков разные колбы, и черти склонились над ними, сев на его плечи. – Первое и самое главное – это интерес к чему-то, а значит, он состоит из Желания, то есть Любви и стремления обладать, – Баббингтон вылил немного жидкости из колбочки и открыл вторую. – В то же время Любопытство – это поиск удовлетворения после того, как неизвестное станет известным, а значит – это ещё и Счастье, – он налил жидкости из другой колбы, – но Счастье в своём чистом виде пассивно и не может быть мотиватором к действию, а лишь только самоцелью, а значит… – Баббингтон открыл третью колбочку, – нам нужна капля Страха, которая вместе с Любовью и происходящим от неё интересом будет рождать Предвкушение, – Баббингтон перемешал все жидкости в колбе, и они заискрились, – и, конечно же, немного Гордыни, но лишь только после добавления Счастья…