— Зря цветы не взяла. Давыдов редко раскошеливается. Обычно бабы и без цветов под него ложатся, — сказал Хруслов уже в дороге.

Боже, ну не стыдно обсуждать личную жизнь босса. Мерзко! Но мне не стыдно. Пусть трындит. Мне с ним полчаса одним воздухом дышать.

— А эта ноги не раздвинула, что ли? Решил приударить?

— Кажется, хуже. Жениться.

— О-ла-ла! — выдала я французское восклицание, которое теперь плотно вошло в мой лексикон. Я даже кошку так назвала. — Залетела, что ли?

— Думаешь, он из-за этого женится? Наивная.

Давно я не наивная. Анюта мне предлагала разыграть перед Данькой беременность — типа, не уедет тогда в свою Англию. Но я хотела остаться перед ним честной, хоть Лигоцкий и поступил со мной совершенно бесчестно.

— А из-за чего? Часику у него пока не тикают. Деток захотелось? Ну не бабу же!

— Денег бабы захотелось, — деловито бухтел Хруслов. — Она только развелась, и оттяпала у мужика приличное состояние. Или он отвалил ей, только бы свалила. Там даже ребенок имеется. Но Давыдова не останавливает. Вижу деньги, не вижу проблемы… А она, похоже, не спешит замуж. Или он плохо в папочку играет. Хрен его поймешь. Я только пару раз их возил за город, когда ее тарантас в сервис сдавали. В основном они на ее тачке рассекают. У нее пунктик по поводу автокресел для детей. Типа нельзя переставлять. Ну… Тебе что, интересно?

— Мне не интересно. Хотя у меня теперь тоже есть дочка.

— Это как?

— Ну, Анюта не рассказала?

— А ты думаешь, мы о тебе сплетничаем?

— Нет, только о Давыдове! Ну, у нас в Перпиньяне есть любимая брассери с обалденными блинами. В этот раз была обалденная погода и мы сидели в основном на улице. И там в корзинке жила обалденная кошка с котятами. Ну, один обалденный котенок прибился ко мне. Ну, пришлось менять билет и оформлять у ветеринара документы на дочку. Хорошо, еще не ввели визы для животных. Но чувствую, Россия не далека от этого… Надо же снова поиграть в большого брата.

— А ты, гляжу, совсем не патриотка…

— Нет, я космополитка. Те, кто больше всех кричит о любви к Родине, распродают ее или вкладывают бабло в Нью-Йоркскую биржу, как твой Давыдов.

— Он не кричит про любовь к России. Он пытается паспорт на Мальте купить…

— Хруслов, заткнись. Ты мне его с потрохами сдать решил?

— А ты шпиËнка?

— Ну, на засланного казачка не похожа. Я в юбке.

Последнее время вообще не носила брюк. Николай Петрович сделал из меня барышню. Мадемуазель Лидочку. Лидочка… Никто меня так не называл. А как нежно…

— Ну а что француза себе до сих пор не отхватила?

— Зачем мне француз? Мне француз не нужен! Вот жду, когда Давыдов паспорт европейский получит, а потом заполучу его. Не веришь?

— Чтобы Аньке насолить, так что ли?

— Боже, ну не говори, что твоя сестра реально втюрилась по фотографии.

— По моим рассказам.

— А ты молчи. Это, Виталик, некрасиво. Вдруг Давыдов узнает, что ты о нем трепешься, а?

— А кто ему расскажет? Ты? Или Анюта твоя? Да вы с ним никогда не встретитесь.

И тут он открыл табакерку, и из нее выпрыгнул чертик. Позывными из часов. Тоже подарок Давыдова, наверное? Новая модель у Эппла как раз вышла… Вот, на моей руке красуется, красненькая. А у мужиков корпус исключительно черный.

Хруслов нажал на часы. Телефон снимать с зарядки не стал — на нем путь к пересечению Невского проспекта и улицы Марата. Но карта четко так перекрылась латинскими буквами «Boss». Не Hugo, а Федор. А Давыдов звучит лучше…

Действительно звучит лучше: бархатистый голос, такому не откажешь и без цветов. О чем я думаю? Да просто пьяная…

— Ты где?

Я в нирване, а где Хруслов, пусть сам отвечает. Не стал врать: честно ответил, что сорвался сестру с днём рождения поздравить. Человеку, от которого зависишь, лучше не врать.