Хозяева квартиры нас слышали, но не вмешивались. Помнили, что мы больше не девочки: когда женщины дерутся, лучше в драку не вступать. А если делят неубитого барана, то вообще кранты. Убьют…

— Я пойду. У меня обеденный перерыв короткий.

Я — двадцать четыре часа в сутки личный помощник бывшего русского дворянина, а теперь француза, вернувшегося на Родину помирать. Конечно, я не работаю, а просто болтаю с ним, вожу везде, куда скажет, расшифровываю письма его предков, которые чудом удалось собрать по разным архивам. Пью вино и жру вонючий сыр. Катаюсь постоянно во Францию. Работа мечты, но это работа, дорогая моя подруга. И мне ее предложили, потому что я с семнадцати лет пахала гидом в свободное от Лигоцкого время.

— Какого цвета у него глаза? — спросила Лерка в начале нашего дня рождения, крутя в руках Анютин телефон. — Серые, как у Лидки?

Если у вас чисто серые глаза, то вас однозначно можно поздравить с рассудительностью, уравновешенностью, терпеливостью и трудолюбием. Три первых качества мне, похоже, позарез необходимы, чтобы сохранить Анюту в подругах. Это не соцсеть: клик и минус френд. Это реал и обрубать связи детства кухонным ножом очень, скажем прямо, больно. Лучше выехать на трудолюбии:

— Я обещала Николаю Петровичу, что буду не поздно.

Ещё про обладателей серых глаз говорят, что на них всегда можно положиться. Что мы преданы своей семье и храним верность своему избраннику. Да, блин — храню верность Даньке до сих пор, а семья… Пытаюсь заново построить отношения с родителями после скандального ухода к Лигоцкому и от него. В этом очень помогает проживание на жилплощади работодателя.

Анюта не вышла меня провожать. Выскочила ее мама, но не успела ничего сказать. Открылась дверь и, как в школьных сочинениях, закрыла ей рот букетом.

— Это девчонкам! Пусть поделят на троих!

Это явился Анютин брат. Сбежал от Давыдова в рабочее время?

— Ты что, обалдел? — напустилась на Виталика мать при виде корзины роз.

— Мам, это от Давыдыча. У него перетрах накрылся из-за каких-то переговоров, вот он и попросил от роз избавиться. Ну, я и решил, что звезды сегодня сошлись… Ты это чего в пальто? — заметил он на мне верхнюю одежду. — Только пришла, что ли?

— Уже ухожу.

— Я тоже. Ты без машины?

Я кивнула.

— Тебя отвезти?

— На крутой тачке, что ли? — ухмыльнулась я.

— Ну, покруче твоей колымаги будет… Дать порулить?

— Я подшофе. В другой раз, — улыбнулась я. — Нам по пути?

— Успеем. Пошли. Эй, Лерка! С днём рождения! А ты цветы не возьмёшь? — уставился он мне в лицо.

— От Давыдова — нет! Они ж не от пустого сердца подарены, а от полных яиц. Минус тысяча в карму.

Виталик заржал. Как конь. Не, тонкий французский юмор не для шоферюг.

— Пошли. А то Давыдов очнется и назад розы потребует.

— А я тебя ему тогда отвезу.

— Меня не Роза. Меня Лида зовут.

2. Глава 2 "Босс, который не Hugo"

Я люблю машины. Серьезно, что ли? Нет, я люблю танки, блестящие литые танки. Люблю на них смотреть. Никогда не сидела в салоне. В салоне меня бы к такой тачке и не подпустили. Нас вообще с трудом пустили на тест-драйв, когда мы с Николаем Петровичем выбирали седанчик со всякими штучками-дрючками: камера заднего вида, складывающиеся зеркала, предупреждение про мертвую зону, паркинг-ассист… Ну, для такого супер-водителя, как я, и этого мало. Но что делать — жизнь в лице Николая Петровича заставила получить права: и здесь, и во Франции. Он сказал, что у него уже не та реакция, чтобы по российским дорогам с таким количеством дураков ездить.

Ну, я привыкла к комфорту — Лигоцкий как раз таки предпочитал седаны, с усмешкой поглядывая на вездеходы. Мы по болотам не шлялись, за грибами не ездили. Мы даже галлюциногены не принимали, как иные представители элиты. Мы с Данькой учились. И учились хорошо. Только я так и не научилась прятать эмоции далеко в сердце.