– Арчи, сидеть! – произнесла Майя, смотря строго на собаку.

– Почему? – отозвался пёс, наклоняя голову набок с интересом.

Селеста покачала головой. Она-то знала, что это было любимое слово бигля, а также понимала и то, что, к сожалению, из-за «почему» эта и все последующие тренировки пойдут наперекосяк.

– Потому, что так положено, Арчи, так все собаки делают.

– Я – не все собаки. Я уникален, – полыхнул гордостью пёс. Он поправил свой хвост и даже взмахнул им, как бы подчёркивая свою исключительность.

Майя вздохнула, осознав, что спорить с Арчи было так же бессмысленно, как с ковром, на котором они сидели.

– Так, если сядешь, я дам тебе печенье, – почти уговаривающим тоном проговорила девочка.

– Печенье, говоришь? – Бигль театрально поднял нос, обнюхивая воздух, словно пытаясь учуять, что есть на кухне. – Сдаётся мне, ты можешь что и повкуснее предложить.

Майя нахмурилась и прищурилась в ответ.

– Ты хоть понимаешь, насколько это смотрится: человек уговаривает собаку выполнять команды, и вместо того, чтобы послушаться, она спорит?

– А ты сама слушайся, выполняй все команды, а я на тебя потом посмотрю!

Арчи, будучи слишком умным, был настоящим вызовом для Майи, но она не собиралась сдаваться.

– Арчи, просто сделай, что я сказала, ладно? – предложила она, пытаясь быть убедительной.

Собака посмотрела на девочку исподлобья, вздохнула громко и села.

– Хороший пёсик! – обрадовалась Майя, погладив его за ушами. – А теперь команда «лежать»!

– Майя, не обнаглела ли ты..? – начал было бигль, но, посмотрев в её просящие глаза, зевнул и лёг.

– Молодец! А теперь команда «дай лапу», – воодушевлённо продолжила девочка.

Арчи закрыл глаза, будто проживая драму своей жизни, но всё же протянул лапу.

– Ну какой же ты послушный песик, Арчик!

– Ну как же тут не быть послушным! Ты «вовсе не приставучая» девочка, Майя, – пробурчал пёс, направляясь к своей лежанке под столом.

В комнату зашёл отец и сказал Майе чистить зубы и ложиться спать. Селеста и Майя скрылись в ванной комнате, а Арчи, развалившись на мягкой подушке, всё ещё грустил о том, что его заставили выполнять команды, хотя он этого совсем не хотел, а ещё больше переживал за то, что это войдёт у Майи в привычку. За окном не стихала гроза. Ветер, проникая в щели окон и дверей, гудел, шторы слегка колыхались от сквозняков, словно предвещая что-то нехорошее, и весь дом наполнялся звуками непогоды. Ветки садовых яблонь касались оконных стёкол, по которым непрерывно текли ручьи воды. Внутри было тепло и сухо. Огонь, угасающий в камине, отбрасывал причудливые тени по стенам. Лёгкий аромат дерева наполнял каждую комнату, смешиваясь с запахом горячего чая, который заварил себе владелец этого дома, дома, объединившего под своей крышей таких разных, но нужных и подходящих друг другу душ.

Всё было готово ко сну. Утопая в мягких подушках, Майя сказала зашедшему поцеловать её перед сном, отцу, что она спокойно заснёт сама, и, когда он вышел, попросила Селесту лечь на краешек кровати и полежать с ней недолго.

– Что сегодня было в садике интересного, Майя?

– Ничего. Никто не хочет со мной дружить. У меня нет ни одного друга. Они сами играют, а меня в игру не берут.

– О, я в детском саду был бы звездой, – произнёс Арчи, – ходил бы, как на праздник, только танцы там не с дамой сердца, а… вокруг горшка!

– Арчи, сколько раз мне говорить, что шутить ты умеешь плохо! – строго произнесла Селеста.

Арчи хотел оспорить сказанное, но побоялся разозлить Селесту ещё больше, и поэтому лежал молча, ехидно улыбаясь от новых забавных мыслей, рождающихся в его голове.