—  Знаешь, — я замялась, —  Думала, что нам с тобой вместе придётся его отпускать…

—  Дин, только не плачь, —  и сама заплакала. —  Ты знаешь его отца. Редко появляется, но пытается командовать. Алекс получит дипломы и станет независимым, а пока так… получается.

Я  взяла у неё сигарету и тоже прикурила. Это мой эгоизм. Одно дело остаться с Винькой брошенной, другое — плясать на их свадьбе, стоя одиноко в стороне. Мне надо было радоваться за них. Может, если они не уедут из страны, я буду их выходной женой… И на хрен такое положение?!

—  И какую роль в этом сыграл Рома Беляев?

Винька уставилась на меня и пожала плечами. Потом подумала, хмурясь.

—  Возможно, —  кивнула она. —  Приказ жениться на одной из нас… бл*, прости…

—  То есть Алекс тебя выбрал из нас двоих?

—  Нет! Если это твой Беляев влез, то у Алекса выбора не было!

Всё. Я одна-одинёшенька.  Отношения наши тю-тю.

Я кинула сигарету в пепельницу и решила уйти от Бехтеревой. Навсегда.

Если б она не ревела и не вешалась мне на шею, возможно, я бы обошлась бутылкой вина. А так расстались мы с истерикой.

Уже в аптеке, вытирая пот со лба, я покупала себе антидепрессанты. Звонил мой работодатель.

—  Да, — грубо и глухо отозвалась я.

— Динара. У меня тут аврал. Не хочешь подработать? —  говорила в трубку Жанна Борисовна, владелец крупной юридической фирмы.

—  С удовольствием, —  ответила я, —  Мне как раз нужна стопроцентная занятость.

—  Мы нашли друг друга!  Можешь сегодня приступать.

—  Отлично, буду через час, —  я отключила звонок и сказала девушке фармацевту, что таблетки брать не буду.

—  Так будете или нет?—  недовольно спросила она.

—  Нет! Дайте мне морскую соль с запахом хвои. Масло хвойное и шампунь сосновый.

Домой я вернулась, еле волоча ноги. В обсосанном лифте, не стесняясь грязи, прислонилась к стене и закинула голову, стараясь не замечать пристальных взглядов моих соседей. Сегодня у меня убраны волосы и подкрашены глаза, это всегда красиво.

Дверцы лифта, скрипя, отворились, и я вышла на лестничную клетку, ища в сумке ключи. Подняла глаза и замерла. Около моей двери стоял Алекс Ситцев.

Вы пройдёте мимо него, не заметив. Он вам никогда не понравится, а, может, даже вызовет отвращение. Алекс рослый, но сухопарый, тощий, с узкими плечами. У него высокий лоб, большие уши и плохое зрение, поэтому на носу страшные окуляры, зрительно делающие его голубые глаза двумя точками. Бесформенные губы, провалившиеся щёки. Но он уникален! У него высокий уровень интеллекта, фотографическая память, пытливый ум и стопроцентная логика. Пока мы с трудом учились на одном факультете, Ситцев получал заочно экономическое образование и посещал лекции по химии и биологии вольным слушателем. Нам всегда с Винькой казалось, что он нас старше на десять-двадцать лет. Только с ним все наши печали и болезни уходили, потому что с ним не страшно, интересно, он надёжный.

Как бы я ни храбрилась весь день, рядом с ним у меня всё ослабло, и я разрыдалась, кинувшись в его объятия.

—  Моя любимая девочка, —  шептала он мне на ухо, —  мы не уедем из страны. Дай мне время освоиться в Москве, и я решу любые твои проблемы. Захочешь к нам, я заберу тебя, и никто не помешает.

Знаю это. Совсем скоро он станет такой влиятельной личностью, что всякие там Беляевы к нему на поклон ездить будут. К нему в его двадцать три аналитики крупных корпораций за помощью обращаются, что же будет в тридцать. О, да! Алекс охриненно крут!  И ещё знаю, что если бы дали ему выбор, он бы в жёны взял меня. Бедная Винька, она догадывается.

Его цепкие руки не отпускали меня. На его толстых пальцах волосики, он вообще весь волосатый, поэтому меня так на волка вштырило. Вспомнив о своих новогодних похождениях, я потянулась за поцелуем и получила его. Мы целовались с Ситцевым долго. Прощались. К себе я его не приглашу. У нас был уговор не изменять, сохранять чистоту треугольника. Я нарушила правила, и Алексу уже об этом было доложено.