Глеба существо позабавило, а вот Арсен чуть ли не заскулил. Глеб с удивлением посмотрел на него, но спросить ничего не успел: Арсен вскочил и побежал к существу, схватил за локоть и вытолкал вон. И сам же канул вслед за ним в темноту.

Публика наблюдала с вялым интересом, без всякого любопытства – так зрители смотрят давно уже поднадоевший спектакль. Глеб подошел к барной стойке и дождался, пока один из Иванов освободится.

– Это что за чудо-юдо сейчас было? – спросил он.

Иван сделал сложное выражение лица, продолжая вытирать стакан полотенцем.

– Это вам лучше у Арсена спросить. Он уже год мучается. Мне вроде как неловко без него рассказывать.

Глеб вернулся на свое место еще более заинтригованный.

Арсен пришел через полчаса. Он весь раскраснелся, пыхтел, бормотал что-то под нос. За ним вился шлейф из сочувствующих взглядов.

Иван тут же протянул бокал со следующей порцией виски.

– Давно же мы с тобой не виделись, – сказал Глеб, когда устроился на барном стуле рядом.

– Да уж, – протянул Арсен.

– Я многое упустил.

– Не так чтобы уж, – сказал Арсен. – Только то, что у меня появилась девочка, за которой я теперь должен вытирать все сопли.

Глеб пытался справиться с удивлением.

– Девочка? Кто она?

– Моя племянница.

– Что-то я не припомню, чтоб у тебя были родственники здесь.

Арсен вздохнул. Одновременно с разговором он яростно молотил толстыми пальцами по телефону: переписывался с кем-то в чате.

– Ругаешься с ней? – спросил Глеб, дивясь собственной чуткости.

– Ага, – сказал он и с треском приложил телефон о стойку. Действие дало свои плоды: по экрану расползлась сеть трещин. Арсен немного помолчал, пытаясь выдернуть себе клок волос, и начал рассказывать.

Оказывается, у Арсена был двоюродный брат, Василий. Старше на целое поколение – пока малыш кузен учился ходить, брат с дипломом иняза уже работал в японском диппредставительстве. Проработал двадцать лет, стал зрелым мужчиной. И вдруг – влюбился. Женился. Родили дочку. Воспитывали ее в своей Японии в смешанных славянско-восточных традициях. Только вот счастье длилось недолго: жена попала под грузовик, когда малышке было три года. Это сломило брата. Он бросил работу, начал пить и вернулся в родную страну. Василий вырастил девочку в грязной однушке, обклеенной постерами американских звезд, и когда ей исполнилось девятнадцать, отправился вслед за женой тем же способом, только с помощью отечественного «КамАЗа».

Арсен помолчал и показал Ивану на пустой стакан. Тот заменил его полным.

– Вот так Шизука Васильевна осталась одна, а я узнал о ее существовании. Еще при отце она еле закончила школу, о поступлении в университет и речи не было. Прямая дорога в наркоманки, квартира уже, считай, готовый притон. – Арсен с усилием потер шею. – На меня вышел ее участковый: попросил познакомиться с племянницей поближе. А я не смог оставить ее там и забрал жить к себе. Ты же знаешь, у меня папа был из детдома, он мне крепко вбил в голову, что ненужных детей не бывает.

– И она согласилась?

– Очень не хотела, сопротивлялась всеми четырьмя лапами. Дикий зверек. Но она совершеннолетняя, имеет право. Помогли менты из участка – припугнули ее как следует. Они ее за эти годы как облупленную выучили.

– Выглядит совсем подростком, – сказал Глеб.

– Из-за этого прикида ушлепского, – ответил Арсен и покрутил виски в стакане. – Но я вообще не понимал, на что иду. Девушка. Из странной страны со своими странными обычаями, хотя ей и кажется, что ничего восточного в ней нет. Да и при том она немного… ну, я не силен в терминах… Аутист, социопат, шизофреник. Я ее так и зову ласково – Шиза. В общем, ее девиз – чем хуже, тем лучше. Никогда не смолчит. Несет все время ересь какую-то, строит бредовые планы, одевается – бомжи местные над ней потешаются. Никогда не смотрит в глаза, не смеется. Приходит сюда пьяной, позорит меня.