Он перерыл гигабайты фотохостингов в поиске нужного фотографа. Надо было чтобы недорого, без амбиций, вместе с тем с фантазией и руки росли из правильного места. В последние несколько лет Глеб выпал из тусовки и не следил за появлением молодых талантов. Он потратил драгоценные сутки на поиск кандидата, но так и не приблизился к цели. Оставалось одно – просить о помощи.

Арсен взял трубку после второго гудка. Его густой бас с легкой нотками южного акцента сразу заполнил все воздушное пространство.

– Вот так люди! Надо проверить, может в лесу сдох лес? Я думал, что ты эмигрировал на Марс или переквалифицировался в степного отшельника…

Он так мог продолжать бесконечно, поэтому Глебу пришлось протискиваться сквозь этот поток произвольно генерируемого бреда.

– Мне нужна твоя помощь, Арсен.

Когда-то они дружили – не разлей вода в любых делах и тусовках. Когда они вместе организовывали «Голых королей», Глеб нашел для него одно слово, которым можно было описать любое действие Арсена: витиеватый. У него ничего не делалось по кратчайшему пути из точки «А» в точку «Б». Если говорить «Привет» – то с пятиминутным вступлением, если фотосет из пяти портретов – то с привлечением толпы цыган, если надо отдать в ремонт «тушку1» фотоаппарата – то об этом должен узнать весь город. Благодаря суматошному характеру и уютному бару в центре города с великолепными закусками, Арсена знали все в фототусовке. Мимо него не проходил ни один новичок, скандал или сплетня.

– Говори, заблудший брат, что тебе нужно от старого Арсена, – тут же отозвалась телефонная трубка.

– Мы можем встретиться лично?

Голос у Арсена загудел еще сильнее, теперь туда добавилась радость.

– Конечно, приезжай, д… Глеб.

Арсен споткнулся на слове «друг». Когда же последний раз они так говорили о себе?

Он пришел к семи вечера. Бар – бывший доходный дом какого-то купца – занимал отдельное двухэтажное здание в старом центре между двумя жилыми «сталинками». Вывеска пульсировала названием «Фотошоты» – когда-то им обоим это название казалось очень остроумным.

Арсен сразу же налил ему двойную порцию виски: иногда он сам любил поиграть в бармена. Глеб сделал первый глоток, окинул взглядом помещение и понял, до чего же соскучился. Огромный остров барной стойки из состаренного дерева был увешан бокалами и старыми фотоаппаратами. За стойкой суетились два бармена-старожила, обоих звали Иванами, – Глеб уже не помнил, то ли в самом деле, то ли для удобства. От барной стойки расходились столики: в одной части высокие без стульев, в другой – грубо сколоченные деревянные махины с массивными табуретами, отполированными до блеска тысячами джинсовых задниц. Высокий потолок позволил Арсену достроить наверху сплошной балкон по периметру, где поместились штук десять пуфов и диджейская стойка. На втором этаже Арсен жил.

– Ты поменял почти все фотографии, – после беглого осмотра подытожил Глеб.

Стены бара всегда украшали известные фотоработы местных художников – те, которые в свое время наделали шума и привлекли внимание. Сейчас их сменили новые сенсации – те снимки, которые появились на свет уже после их ссоры.

Пока Арсен наливал новую порцию, Глеб отыскал глазами то, что хотел. «Дети безоружны».

– Убери и этот хлам, пожалуйста, – как можно более бесстрастным голосом сказал он.

Арсен даже не взглянул на стену, он прекрасно понимал, о какой фотографии идет речь. Лицо его стало почти неузнаваемым – в чертах проступила ярость.

– Я думал, ты перерос свои комплексы, – ответил Арсен и с грохотом поставил стакан с новой порцией на стойку. Половина виски выплеснулась.