Поезд с детьми следовал в Ярославскую область. Все полки, проходы в вагонах были забиты так, что пройти было невозможно. На всех трех полках по несколько человек сидели дети (лежать места уже не было), под нижними местами и в проходах, где только можно, лежали мешки, коробки, тюки с бельем, одеждой и продуктами. Если кто-то из детей просился в туалет, то его туда и обратно передавали на руках “по цепочке”. Игорек помнил только то, что было жарко, очень душно, и всю дорогу очень хотелось пить, да еще этот сахар, такой крепкий огромный кусок, от которого еще больше захотелось пить. Один из детей случайно обнаружил дырочку в мешке, из которой торчал большой кусок колотого сахара. Он, конечно, тихонько, тайком от взрослых, его достал и стал грызть. Другой увидел – сделал так же. Соседи попросили – достали и им. Другие тоже просили – им тоже передавали потихоньку. Игорьку тоже досталось. А когда кто-то из взрослых заметил, что все дети что-то все там грызут, то уже почти все в вагоне сидели с куском сахара в кулаке у каждого.

Находясь в эвакуации, детский дом несколько раз переезжал с места на место. Названия этих мест Игорька не интересовали, но он помнил их из разговоров взрослых в более позднее время и, вспоминая место, что осталось в его памяти, он мог ошибиться в его названии или перепутать.

Первый населенный пункт, где находился детдом, была, вероятнее всего, станция Нея. Дети жили в двухэтажном доме. Напротив стоял тоже двухэтажный каменный дом, на котором были солидные таблички с надписями. Возможно, это был сельсовет или почта, или какое-то другое учреждение. Это место запомнилось Игорьку тем, как готовились все к Новому Году. Вечером, когда дети все уже спали, воспитатели до глубокой ночи делали игрушки для елки. Клеили, лепили, вырезали, красили, используя вату, бумагу и все то, что подвернется. Игорек помогал, чем мог, и ему это очень нравилось. Особенно нравилось раскладывать для приклеивания раскрашенные фигурки из бумаги на тонкое одеяло. Из фигурок получилась веселая компания зверушек во главе с дедом Морозом на лесной поляне под синим небом, с луной и звездами. Это называлось тогда “панно”. Не одна ночь ушла на всю эту работу – игрушек на елку надо было много.

Помнилось еще одно место, где Игорек с матерью жили у хозяйки, которая была трактористкой. Трактор “ночевал” у дома. Это была чудо-машина с огромными колесами, с огромными зубцами, и от нее так приятно, загадочно пахло керосином. А внутри среди разных железяк находился загадочный стеклянный с трубочками стаканчик, в котором было видно что-то жидкое.

Однажды туда же приехал кукольный театр и расположился на поляне недалеко от дома, где жил Игорек. Просто натянули какой-то занавес и театр готов. Было очень много детей, сидящих прямо на лугу, и все с восторгом смотрели, как кукольные наши солдаты били кукольных фашистских солдат, потом били Гитлера, а потом куклы плясали и пели песни. Игорек припев одной из них запомнил:

Тогда все песни и разговоры были только о войне. Дети пели где-то услышанные частушки:

Дети не знали, что такое “Тирбилина” и “Чиканши”, да это их и не интересовало. Намного, много позже, когда Игорек уже вырос, он догадался, что это, видимо, Чемберлен и Чанкайши.

Еще одна картина сохранилась в памяти, но ни места, ни когда это было, Игорек не вспомнил бы даже примерно. Он стоит на крыльце. Справа – глубокий овраг с крутыми склонами. Перед ним через порог большая плита, а в нее вставлен огромный котел. Пахнет елкой. Большая и толстая женщина, сняв крышку, большой белой палкой мешает в этом котле – там еловые лапы. Аромат становится сильнее. Это варится еловый чай, который затем дадут детям в качестве витаминов. Игорьку, как и всем детям, запах нравится, а чай нет – горький. В качестве витаминов там давали также собранные воспитателями в лесу ягоды. Землянику вперемешку с черникой заливали молоком и ели ложками, как суп. Вот это уже нравилось всем, да еще как!