По Свислочи, небольшой речушке, заросшей травой, плыла сизая утка, выбирая открытые участки воды, и время от времени её клюв исчезал под поверхностью реки так, что невозможно было понять, что это такое. Камень, торчащий из воды и поросший мхом.

Сзади раздалось :

– Карр-карр!

Ветер утих.

Они оглянулись и увидели метрах в пятидесяти от беседки на ветке ели сидящего ворона.

– Ворона, Тонка, смотри! – показала пальцем Милка.

– Ка-а-рр! – раздалось опять.

И ворон покачал головой.

– Это не ворона, Милка, это – ворон! – Тонка обнял Милку за плечи.

– Какая разница?

– Большая.

Она удивленно посмотрела на него сверху вниз.

– Видишь, какой он большой? Значительно больше вороны! Это только кажется, потому что далеко.

– Как ты различаешь: ворон или ворона?

– Ты думаешь, ворон – это муж вороны?

– Да… А разве нет?

– Это совсем разные птицы, Милка!

Словно желая показать. какой он на самом деле большой, ворон приподнялся на лапах, расправил крылья и сказал :

– Ка-аа…

– Слушай, он, правда, огромный!

– Метра полтора с крыльями.

– Какой же чёрный! Даже синевой отдаёт.

Тот потерял к ним интерес и повернулся задом.

Они тоже отвернулись.

– Вон там, видишь? – Милка показала рукой вдаль на другую сторону речки. – Дом с красной крышей?

– Вижу.

– Это и есть дом Андрея, куда мы идём!

– Как мы туда переберёмся?

– Пойдём, я знаю тут небольшой мостик… Он качается!

И, идя уже по мостику, остановилась на середине и спросила :

– Говорят, ворона видеть к несчастью?

– Кто тебе сказал?

– Говорят…

– Те, кто его никогда не видел?..Чёрное всегда, наверно, вызывает беспокойство. Темнота вызывает страх… Он ведь был красивый, Милка!

– Тёмно-красивый!..Он смотрел мне прямо в глаза!

И она, взявшись за перила (толстые стальные канаты),пошатала мостик. Он задрожал под ногами. И деревянные доски, служившие дорожкой через реку, заскрипели. Антон схватился обеими руками за канат – и его бросило вбок!

– Держись! – весело крикнула Милка, крепко схватив его за рукав. – Ничего не бойся со мной!

Поднявшись по мощёной гладким гранитом дорожке, они позвонили в домофон.

– Я слушаю, – раздалось оттуда.

– Здравствуйте, – сказала Милка, – Это – Мила.

– Открываю, заходите, – сказал женский голос.

И внутри ворот что-то щелкнуло, и они приоткрылись.

Они зашли внутрь.

Сине-белое тёхэтажное здание поднималось вверх уступами, закрывая от садящегося солнца лужайку зелёной травы с маленькими берёзками и небольшим фонтанчиком из камней.

Дверь в дом открылась – в проёме стоял молодой парень и улыбался :

– Милка! Проходи!

Она пошла тому навстречу, взяв Антона за руку.

– Андрей, знакомься, это – Антон!

– Привет! – протянул Андрей ему руку. – Вы – вовремя! Сейчас начнётся!

И повёл их раздеваться.

Потом они прошли мимо круглого холла с большим каменным столом посередине и камином сбоку и стали подниматься по лестнице на второй этаж.

Андрей приоткрыл одну из дверей и сказал :

– Проходите, садитесь, где свободно… Я сейчас!

И убежал по проходу.

Антон прикрыл за ними дверь, и они с минуту постояли, привыкая к темноте.

Экран засветился, сверкнула яркая вспышка – по большому экрану потекли надписи.

Они оказались в кинозале, мест на тридцать.

Внезапно у левого, а потом и правого уха Антона поплыла музыка. Он скосил глаза – и увидел длинные высокие динамики по бокам.

– Пойдём вон туда, – за руку потянула его Милка, – там свободно.

Они бочком прошли к свободным местам и уселись.

Их почти никто не заметил – все смотрели на экран.

Фильм оказался небольшим —чуть больше часа.

Про дом престарелых.

Назывался: «Приют».

В конце маленькая девочка подбежала к старушке, сидящей в небольшой столовой, и показала пальцем на конфету, лежащую на столе. Старушка улыбнулась и протянула её ей. Та схватила и убежала.