– Куча лестниц будет полезна для стройности ног, дорогая моя, – заметила миссис Скайлер с лукавой улыбкой. – К тому же Нью-Йорк становится весьма элегантным городом. Я слышала, что там уже замостили несколько улиц.

– А я слышала, что по этим мощеным улицам свиньи носятся взад-вперед, вместо того чтобы сидеть за крепким забором, как полагается порядочному животному на ферме. Но это неважно! – добавила она оптимистично. – Я же буду с полковником Гамильтоном, и где бы мы ни обосновались, там и будет наш дом!

Она попыталась вообразить это – ковер, обои, люстры и подсвечники, но перед глазами было лишь лицо Алекса. «Убранство не имеет значения, – сказала она самой себе. – Дом будет там, где мы будем вместе».

– Вот это настрой, – одобрила миссис Скайлер. – Кстати о делах домашних, хочу попросить тебя об одной услуге.

– Конечно, мама, в чем дело?

– Я хочу, чтобы ты была хозяйкой сегодняшнего вечера.

Элиза сразу же все поняла. Даже если бы доктор ван Рутен не велел матери оставаться в постели, миссис Скайлер была не на том сроке, когда было прилично показываться в обществе. И все же просьба матери ее удивила.

– Я? – недоверчиво уточнила она. – Но Анжелика – старшая из замужних дочерей Скайлеров. Она должна заменять тебя, случись такая необходимость.

– Анжелика больше не Скайлер, – спокойно возразила мать.

– Так же, как и я! – со смехом продолжила Элиза.

– Тут дело не в фамилии, – объяснила миссис Скайлер. – А в мужчине, который ее носит.

Элиза слегка отодвинулась.

– Боюсь, я не понимаю вас, мама, – сказала она чопорно, однако в голосе проскользнул намек, что это не совсем так.

Мать вздохнула и поставила тарелку на прикроватный столик.

– Признаю, я изменила отношение к мистеру Черчу в лучшую сторону за те годы, что он ухаживал за твоей старшей сестрой. На мой взгляд, в нем слишком много британского, но тут уж ничего не поделаешь. И хотя скандальные слухи, преследовавшие его, когда он впервые оказался на нашем берегу, похоже, не имели под собой оснований и давно преданы забвению, его личность окутана тайной, а в нашем кругу тайна – синоним небезупречной репутации. Нашему имени был нанесен урон, когда Анжелика сбежала с безвестным британцем с неопределенным доходом, который, даже не будучи лоялистом, все равно оставался подданным Безумного Георга. Но еще больший урон был бы нанесен, если бы мы с отцом официально одобрили этот брак, предложив жене этого британца играть роль хозяйки на нашем приеме. Даже если случилось так, что она – наша дочь.

Элиза чувствовала, что в этой истории есть что-то, о чем мать недоговаривает.

– Что вы имеете в виду под «уроном нашему имени»?

Мать прямо посмотрела на нее.

– Ты должна пообещать мне, что не передашь этих слов ни одной из своих сестер.

Элиза задохнулась от волнения. Мать никогда еще не разговаривала с ней столь доверительно, как сейчас.

– Конечно, я ничего не скажу, мама.

– Кузен Стефан дал понять, и, должна заметить, вовсе не прозрачно, что он не одобряет то, какого мужа выбрала Анжелика.

«Кузеном Стефаном» был Стефан ван Ренсселер II, отец жениха Пегги, Стефана ван Ренсселера III. Теперь Элиза все поняла.

– Вы хотите сказать, что Стефан не делает Пегги предложения именно поэтому? Не из-за нашей финансовой ситуации, а из-за скандальных слухов вокруг мистера Черча?

– Скайлеры – знатная семья, и весьма состоятельная, – подчеркнула мать, – но Ренсселеры все же знатнее и богаче. Я-то знаю. Я – одна из них. – Она печально усмехнулась. – Стефан однажды станет главой семьи. По большей части, это довольно символический титул, но для моего кузена он много значит. Я надеюсь, его отношение смягчится со временем, особенно если Анжелика и мистер Черч уедут в Европу, когда война закончится. Но пока Пегги и Стефан не обручились и не пошли к алтарю, я не хочу допустить ничего, что могло бы помешать им. От этого зависит счастье Пегги, не говоря уже о гарантированном финансовом благополучии всех потомков Скайлеров и Ренсселеров в обозримом будущем.