Любовь после конца света Маша Гладыш

***

Катя посмотрела в окно, отвлеклась и прослушала последние слова Кости. Народу на площади все прибывало. На затмение в Новосибирск приехало много туристов, причём не только русских.

Опытным взглядом Катя выделяла в толпе группы канадцев, немцев, англичан и скандинавов. На остальных она внимания не обращала. Увы, даже среди тех, кто потенциально мог её заинтересовать, не нашлось и парочки любопытных экземпляров. Слишком толстые, слишком тощие, слишком постные, слишком не те, что надо.

Иностранцы шныряли по проспекту мимо кафе, в котором никак не заканчивалось очередное провальное свидание с Костей, стайками, придерживая за лямки, набитые до отказа потрепанные в аэропортах и русских поездах рюкзаки. Они громко смеялись на немецком, шведском и английском, улыбались всем подряд и кидали призывные взгляды в сторону девчонок. Катя не сомневалась, что больше половине из них вечером перепадет быстрый гостиничный секс с какой-нибудь дурехой, мечтающей свалить из города, и ночью она получит торопливое обещание (данное, пока суетливо расстегиваются штаны и сползают бретельки лифчика) на долгую счастливую жизнь. Так и будет. До утра, точно.

Темноволосый канадец в рваных голубых джинсах отбился от своих и задержалась возле витрины кафе, поймав Катин взгляд. Улыбнулся и подмигнул. Катя тоже улыбнулась. Впрочем, она улыбалась всем. И дворнику Фариду, и сапожнику из маленькой мастерской в её доме, почти задаром чинившему её дорогие туфли, и всем бывшим, которых встречала после расставания в барах, где они в надежде возобновить отношения угощали её белым вином и шоколадом.

Канадцу улыбаться было приятно. Красивый, не жирный, но неперспективный. Для гостиничных утех и дурех, мечтающих свалить из города. Не переставая улыбаться, Катя незаметно от Костика, махнула канадцу рукой, что б проваливал. Канадец не обиделся, ещё раз ей подмигнул и бросился догонять своих.

Большие часы на площади показывали без пятнадцати два. Уличные торговцы настойчиво приставали к прохожим, предлагая купить цветные розовые очки. После затмения весь товар, скорее всего, придётся выбросить.

– Во сколько все начнётся? – не поворачивая головы в сторону Костика, рассеяно спросила Катя.

– Что начнётся? – не сразу понял Костя.

Одна из причин, почему Костя её бесил. Нормальный парень, хорошо зарабатывает, следит за собой, но невозможно быть таким тупым. Вдобавок Костя на второй встрече признался Кате в любви. Она уже и не вспомнит, почему решила встретиться с ним ещё раз. Наверное, совсем уныло было ей тем вечером. Или была ночь? Да, она написала ему, когда после бесполезных и мучительных попыток уснуть, провалялась на взмокшей постели до двух ночи, вскочила злая, растрёпанная, потная. Залпом выпила остатки белого вина прямо из бутылки, приняла холодный душ и уселась с ногами на подоконник, где между рам, нашла недокуренный подругой косяк.

Катя закурила без удовольствия, и её сразу бросило в холод. Такой особенный ночной холод, который почти, как страх, но, скорее, ужас.

Потусторонняя тишина Катиной квартиры засасывала внутрь, в то время как за окном блистала ночными огнями столица Сибири. Словно жизнь, которую Катя уже прожила наполовину, высадила её на безлюдном заброшенном полустанке, и сразу же весело умчалась дальше.

Тогда-то ей и захотелось спуститься вниз и смешаться с подвыпившими и счастливыми людьми, которым она завидовала сверху.

Она написала несколько сообщений, но ответил только Костя. И то не сразу. Катя чётко представила, как он в полудреме берет телефон и непонимающе щурится, глядя в ярко горящий в темноте дисплей телефона. На осознание прочитанного уходит несколько секунд. Все ещё очень хочется спать, но пальцы сами набирают ответ, стирают сделанные от волнения опечатки, отправляют послание на 17-й этаж статного высотного дома, уже не юного, но благородного с рожденья. Потом Костя выскакивает из кровати с одних плавочках и бежит чистить зубы.

Катя идёт к нему на встречу, на полпути вспомнив, что забыла расчесаться. Запускает пальцы в волосы, проводит снизу вверх. В руке остаются пучки светлых волос. Катя скатывает их в клубок и бросает на асфальт.

Забыться не вышло. Всю ночь, пока бармен по-дружески не попросил их уйти: «ребят, у меня экзамен с утра, будьте людьми», Катя колола пальцы о зубочистки, то и дело, ломая их пополам. Костя, напротив, решил, что эта ночь в баре повязала их особой тайной, чтобы сохранить которую они обязаны отстаться вместе. Навсегда. Это была его первая ночь в баре, и бессчетная для Кати.

– Что начнётся? —терпеливо повторил Костя, так и не дождавшись ответа.

Без двенадцати два. Смотреть затмение приходят целыми семьями. Мамаши раскладывают походные коврики прямо на асфальте – на траве в сквере свободных мест не осталось – и сразу же достают из рюкзаков контейнеры с едой, на которую, как на самое главное приключение дня, набрасываются дети.

Много парочек. У Кати не поворачивает язык сказать «влюблённых парочек». Скорее всего, первое, второе свидание, когда подсознательно уже понимаешь, что в отношения эти встречи не перерастут, но всем приятелям сказали, что «кого-то, наконец, подцепили».

При входе на площадь установили металлоискатели, а дополнительный наряд полиции обыскивает всех, кто хочет попасть внутрь. Ищут алкоголь. Находят редко. Очень хорошо прятать бухло ребята научились.

Катя с Костей уже на площади. Значит, можно выпить вполне себе официально. Если, конечно, официантка, то и дело бросающая полные любопытства взгляды за окно, успеет за десять минут принести джин. С тонком. И со льдом.

Катя подняла руку, и официантка нехотя её заметила.

– Джин с тонком, пожалуйста. Сделаете?

Похоже, официантка поняла скрытый смысл вопроса, потому что бросила нетерпеливый взгляд на часы, замешкалась в сомнениях, но все же кивнула.

– Я быстро.

Костя неодобрительно посмотрел ей вслед.

– Катя, я не хотел тебе говорить. Но как друг… больше, чем друг, – почти уверенно добавил он, —Я должен сказать. Ты слишком много пьёшь. Сейчас и двух часов нет.

Вооот. Это вторая причина. Костя не пил, и с трудом скрывал свою неприязнь к алкоголю. В другой раз Катя обязательно бы вспылила. Но сейчас она окончательно решила, что это её последняя встреча с Костей, поэтому в ответ на его замечание она отвернулась к окну. Уже без пяти. Неожиданно ей захотелось выйти на площадь, чтобы присоединиться к возбуждено-урчащей толпе. Она нетерпеливо поискала глазами официантку. Идёт.

Официантка подала джин с тонком в пластиковом стакане с трубочкой. Катя бросила на неё благодарный взгляд.

– Расплатишься? – спросила она Костю, поднимаясь.

– Ты куда? —автоматически засовывал руку во внутренний карман пиджака, в котором ему несомненно было жарко этим тёплым летним днем, спросил Костя.

– На площадь. Хочу затмение посмотреть.

– Отсюда тоже все прекрасно будет видно, – отозвался Костя, бросая наличные на стол.

Возможно. Однако кафе стремительно пустело. Повара, официанты, бармен и администратор вышли на крыльцо. Чтобы выйти Кате пришлось попросить их расступиться.

Одна минута до затмения. Хотя, кто сказал, что оно случится ровно в два? Скорее всего, произойдёт внезапно. Люди на площади, кто успел купить цветные очки, надели их и сидели, задрав головы. Взмыли вверх сотни смартфонов. Со стороны казалось будто толпа собралась для того, чтобы провести какой-то древний языческий ритуал, вступив в связь с богом Ярило через блютуз.

Катя хмыкнула. Она подумала, что эта картинка может стать отличным рекламным постером для любого оператора сотовой связи. Все-таки зря она пошла учится не на рекламщика, а маркетолога. Судя по личной жизни, маркетолог из неё вышел посредственный. Катя ухмыльнулась.

– Началось, – ахнула за спиной официантка.

– А ведь точно. Началось, – удивлённо пробормотал Костя. Словно он до последнего не верил, что затмение действительно состоится. Как будто затмение придумали производители цветных очков и сладкой ваты, чтобы за день продать всю продукцию и уехать отдыхать в Анапу.

– Здорово, да? – Катя не заметила, как к ним подошёл парнишка лет двадцати в цветных очках и брекетах. Мальчик пил газировку из трубочки и воодушевленно смотрел на небо.

Катя вспомнила про джин в своей руке, и тоже припала губами к трубочке. Лёгкое знакомое головокружение помогло расслабиться.

Чёрное пятно, тем временем, медленно наползало на солнце. Толпа протянула к небу телефоны и заурчала.

Костя торопливо шарился по карманам.

– Да где же он? Черт, черт, черт.

– Хочешь, возьми мой, – предложила Катя.

Костя бросил на неё нетерпеливый взгляд.

– Конечно, нет! А если ты мне потом снимки не перекинешь? То все потеряно, да?

Удивлённо приподняв брови, Катя подняла руку с замаскированным джином вверх.

– Ок, ок, чего ты так нервничаешь?

Может, он и хотел сказать что-то ещё, но, к счастью, в этот момент телефон выпал из кармана рубашки, куда он неосторожно сунул его, торопясь вслед за Катей на улицу. Стекло треснуло, и лицо Кости превратилось в маску ужаса. Он подхватил его и стал судорожно бить пальцами по экрану. Смартфон работал, но Костя не успокоился, начал причитать, и Катя отошла от него на пару шагов.

Смотреть на солнце без очков было невозможно. Однако сумерки, накрывающие площадь, становились все гуще, возгласы восторга все громче. Парнишка с газировкой, не опуская головы, отошёл от них, пробираясь в центр. Словно там ему откроется более привлекательный вид. Костя защелкал разбитым телефоном. Где-то рядом захныкал ребёнок. На него цыкнули, и он изумленно замолчал.