Звонок.

Она вздрогнула, оторвавшись от экрана. На дисплее телефона высветилось: «Куратор». Сердце екнуло – он должен сопровождать ее на конференции. Может, что-то уточняет в последний момент?

– Доброй ночи, Виктория, – раздался в трубке его голос. – Прошу прощения за поздний звонок, я вас не разбудил?

– Нет, конечно, – ответила она, стараясь звучать спокойно. – Я как раз заканчивала речь для защиты.

На другом конце провода повисла пауза. Слишком долгая.

– Понимаете, Виктория… – Он говорил медленно, будто подбирал слова. – Дело в том, что мест не осталось.

– Как? – Ее голос дрогнул. – Мы же бронировали заранее!

– Кто-то выкупил ваше место. Не знаю, кто именно… Возможно, университет продвинул своего студента. Мы ничего не можем поделать.

Его слова обрушились на нее, как ледяная волна. Три года. Три года подготовки, надежд, борьбы – и все рухнуло в один миг.

– Но… может, есть еще варианты? – Голос ее предательски задрожал. – Это же невозможно просто так взять и…

– Мне правда очень жаль. – В его тоне не было ни капли сожаления. – До свидания.

Гудки.

"Как… Как он мог?!"

"Мы же договорились. Место было забронировано. Он знал, как это для меня важно!"

В голове всплыло его равнодушное "Мне очень жаль".

"Он даже не попытался помочь. Просто отрезал. Будто я для него – пустое место. Будто эти три года подготовки ничего не стоят."

В горле появился ком.

"А университет… Конечно. Кому нужна честная наука, когда можно продвинуть «своего»? Какой-то протеже декана, наверное. Или сынок какого-нибудь спонсора. Деньги решают всё, да?"

Она резко провела ладонью по глазам – предательски выступили слезы.

"И ведь никто даже не постесняется. Никто не скажет: «Извините, мы украли ваше место». Просто вычеркнут и всё. Как будто так и надо."

Телефон выскользнул из пальцев. Виктория сидела, словно парализованная, не в силах пошевелиться. В голове гудело, сердце бешено колотилось. Что теперь? Конференция – это не просто формальность. Это ее шанс, ее будущее, ее карьера. Без этого выступления все могло пойти под откос.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла сделать глубокий вдох. Нет. Она не сдастся так просто. Если ее место «пропало» – она все равно поедет. Доберется туда, ворвется в зал, потребует объяснений. Пусть попробуют ее остановить.

Она резко встала, отчего стул грохнулся на пол.

"Пусть они там все думают, что я сдамся. Пусть этот куратор считает, что я тихонько поплачу и исчезну. Пусть этот «чудо-студент» готовит свою речь."

"Я приду. Войду в этот зал. И пусть они попробуют меня выгнать."

"Посмотрим, чьи аргументы окажутся сильнее – их деньги… или моя правда."

Солнце уже поднималось, за окном было ясно. Виктория сидела на кухне с большой кружкой растворимого кофе, в мыслях – полная решимость. Сделав последний глоток, она отнесла кружку к раковине и пошла приводить себя в порядок.

Надев длинную юбку шоколадного цвета и бежевую блузку, она накинула твидовый пиджак, слегка подвела брови, нанесла бальзам для губ и проверила сумку – всё необходимое было на месте.

«Я заставлю их меня выслушать», – подумала она.

Виктория застёгивала последнюю пуговицу пиджака, когда дверь в её комнату скрипнула. На пороге стояла мама – в помятом халате.

– Ты уже уходишь?

Виктория почувствовала, как в горле застрял комок. «Она же никогда не встаёт раньше полудня».

– Да, мам. Конференция начинается в одиннадцать.

Мама зевнула, поправляя седую прядь, выбившуюся из небрежного пучка.

– Ну как, готова? – она потянулась, чтобы поправить воротник дочери.

– Конечно. Всё отрепетировано.

Девушка потупила взгляд, делая вид, что проверяет сумку. «Если бы ты знала, мам…»