Сестра закатила глаза, но тут же схватилась за исправления, будто играя в морской бой с цифрами. Мама дремала в углу дивана, пальцы всё ещё обнимали тёплую кружку. Телевизор негромко вещал о погоде, а на экране уже красовалась синяя заставка.

Когда в тетради наконец появился верный ответ, Виктория потянулась, чувствуя, Как мысли неизменно возвращаются к своим схемам в научной работе.

– Всё, адмирал, – она щёлкнула Лизу по носу карандашом. – Дальше сама.

– Уже всё ? Ну блииин – проворчала та, но тут же уткнулась в телефон, уже листая мемы с котиками.

Рабочий стол Виктории напоминал лабораторию алхимика, где стояли стопки распечаток с графиками коэффициента полезного действия ветрогенераторов, рядом лежали не меньшей стопкой исписанные формулами и вычислениями тетради. На мониторе ноутбука застыли трёхмерные модели лопастей, вращающиеся в цикличной анимации, будто загипнотизированные собственным вращением.

– Ты опять со своими ветряными мельницами? – Лиза, заглядывая в комнату, кивнула на экран, где симуляция ветра рисовала вихри поверх карты региона.

– Не мельницами, а турбинами, – поправила Виктория, не отрываясь от расчётов. – И они дают свет тебе и твоим единорогам, пока ты спишь.

Диссертация Виктории была не просто набором уравнений. Каждая страница дышала её убеждением: ветер – это не стихия, которую нужно укротить, а диалог, который стоит услышать. Она собирала данные, как мозаику: здесь – отчёт о снижении выбросов CO2 в Дании после внедрения ВЭУ, а так же статистика смертности птиц у нефтяных вышек, подчеркнув её красным. На полях её черновиков цвели карандашные заметки: «1 МВт от ветра = 2600 спасённых деревьев», «Нефть – это прошлое, которое душит будущее».

По вечерам, когда Лиза возилась с алгеброй, а мама зашивала протертые локти на школьной форме, Виктория погружалась в мир цифр. Она сравнивала шум ветряков с рокотом нефтяных генераторов, вычисляла, как лопасти, разрезая воздух, окупают своё производство уже через год, тогда как нефтяные станции десятилетиями выкачивают из земли ресурсы. Её формулы становились мостами между холодной наукой и горячим желанием оставить Лизе небо без смога.

– Вот, – однажды сказала она, показывая Лизе видео: стадо оленей, бредущее у подножия ветряка в Норвегии. – Видишь, они не боятся. А теперь посмотри на это… – Кадры нефтяного разлива, птицы в чёрной жиже. Лиза молча прикусила губу, а на следующий день принесла из школы плакат: «Ветряки – крылья Земли».

Вечерело, сестра уже отправилась в кровать, дрыгала ножкой и смотрела в телефон.

Виктория перечитала свою речь в пятый раз, поправляя уже исправленные фразы. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов и легким шорохом страниц. Завтра – конференция. Завтра всё решится.

"А что, если я не смогу?" – пронеслось в голове.

Она закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в пальцах. Всё было выверено, проверено, перепроверено. Теория – железная. Но…

"А если я запнусь? Если голос подведет в самый ответственный момент? Если комиссия посмотрит скептически, и я вдруг забуду цифры?."

Она резко вдохнула, сжимая листы бумаги. Нет. Она не имела права на провал.

"Мама так гордится. Сестра смотрит на меня как на пример. А если я упаду лицом в грязь? Если все эти годы окажутся напрасными?"

Грудь сжало от тяжести. Она потянулась за чашкой с уже остывшим чаем, но рука дрогнула, и ложка звякнула о блюдце.

"Соберись. Ты же знаешь материал наизусть. Ты готова."

За окном уже сгустились сумерки, стрелки часов неспешно приближались к десяти вечера. Она перечитала текст еще раз и все же удовлетворенно улыбнулась – все было идеально. Три года кропотливой работы, бессонных ночей и сомнений – и вот теперь ее исследование о новых методах добычи энергии наконец получит признание.