Коридор был узким, с липким от пролитых напитков полом и тусклой лампой над зеркалом. Вика прислонилась к стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Здесь пахло перегоревшей проводкой и дешёвым одеколоном. Она потянулась за телефоном в кармане – и вдруг увидела фигуру мужчины у бара. Высокий, в строгой рубашке с расстёгнутым воротом, он поправлял часы – точь-в-точь как Миронов перед совещаниями.

Сердце ёкнуло: неужели он пришёл читать нотации даже сюда? Она пригляделась, готовая к колкому замечанию, но мужчина уже отходил к стойке, и когда свет неоновой вывески осветил незнакомое лицо – моложе, с щетиной и без привычной холодной строгости в глазах. Вика выдохнула, сжав виски пальцами. «Паранойя. Просто паранойя», – мысленно выругалась она.

– Ты бледная, – Матвей наклонился, блокируя обзор. – Что случилось?

Она закусила губу.

– Ничего… показалось.

– Показалось? – он шагнул ближе. – Или опять тот зануда из универа мерещится?

Она вздрогнула:

– Откуда ты…

– Ты бормочешь во время растяжки, – он усмехнулся. – Особенно после звонков. «Миронов… протокол… черт бы его побрал».

Вика закатила глаза:

– Подслушивать нехорошо.

– Не подслушивал. Ты орала на весь зал, пока тянула подколенные.

Он отпил из стакана, оставив след помады на краю – видимо, Катя успела «украсить» напиток. Вика потянулась к телефону, но он перехватил её руку:

– Если он сейчас позвонит – сбрось. Ты не на работе.

– Легко сказать, – она вырвала руку. – А если проект провалю?

– Тогда будешь учить меня петь, – он выдернул у неё телефон, сунув в свой карман.

Она хотела огрызнуться, но вдруг рассмеялась. Матвей, довольный, поднял стакан:

– За то, чтобы Миронову сегодня приснился мой долио-чаги в его любимый отчет.

– Идиот, – она чокнулась с ним, чувствуя, как дрожь в коленях стихает.

Из зала вывалился Антон, волоча микрофон:

– Вика! Твой хит! «Звезда по имени Солнце»!

– Ни за что, – она отшатнулась, но Матвей уже толкал её вперёд:

– Давай, я подстрахую. Если фальшивить будешь – спою дуэтом.

– Ужасный план, – она закатила глаза, но взяла микрофон.

Пока Антон орал «Солнце!», а Матвей подыгрывал на воображаемой гитаре, Вика поймала себя на мысли: этот вечер, с дешёвым лимонадом и дурачеством, помог ей всё же отвлечься.

Когда компания начала расходиться, Матвей перекинул спортивную сумку через плечо и щёлкнул замком. «Эй, Яковлева, – крикнул он, пока Вика надевала куртку, – проводить? А то в этом районе ночью пьяные шатаются». Она усмехнулась, зная, что он живёт в противоположной стороне, но кивнула – после караоке и правда не хотелось идти одной.

Они шли через пустынные улицы, где фонари отбрасывали длинные тени. Матвей размахивал руками, изображая, как сегодня Антон пытался спеть хай-ноты: «Он орал, как раненый лось!». Вика смеялась, поправляя сумку на плече. Он всегда умел разрядить обстановку, будто они были братом и сестрой, которых связали годы общих тренировок.

У сквера он вдруг остановился, доставая из кармана жвачку. «Держи, – протянул ей пластинку, – а то от лимонада кислятина во рту». Она приняла, не задумываясь, и они зашагали дальше, обсуждая, как Сергей Николаевич вечно ворчит на их группу.

– Представляешь, – он пнул камень, и тот со звоном отлетел в кусты, – вчера Сергей Николаевич заставил меня два часа отрабатывать ап-чаги. Говорит, удар как у балерины!

Вика притормозила, пряча улыбку.

– А что? У тебя и правда изящно получается, – она сделала шаг в сторону, изображая реверанс. – Может, сменишь пояс на пуанты?

Он ухмыльнулся, толкнув её плечом.

– Ты бы посмотрела на свою твио-дольо-чаги – как ветряная мельница в ураган.