Я знаю, что по пути я не встречу никого в этот утренний час. Только на углу на лавочке перед чьим-то домом я повстречаюсь с моим «старым знакомым»: сделанным из папье-маше в натуральную величину человеком, которого хозяева дома наряжают в разные костюмы в зависимости от времени года. Зимой он будет облачен в красный халат и шапочку Вайнахтсмана, рождественского человечка. Это то же самое, что Санта-Клаус в англоговорящих странах. Сейчас на нем повседневная рабочая кепка и синий комбинезон. Застывшее выражение лица всегда одинаково-приветливое, и я, мысленно поприветствовав его, продолжаю мой путь. Знаю я и то, что я не встречу Карстена. Я ни разу не встретила его с тех пор, как приехала сюда. Как будто мы ходим разными дорогами. Я уже целый месяц здесь, и я уже начала задумываться, а не перебрался ли он жить в другое место? Однажды я спросила Йенса как бы невзначай об этом, тот ответил, что ничего давно не слышал о Карстене, а правда ли это или опять ложь, кто же его знает.

Первое время я все время ожидала, что вот-вот столкнусь с ним. Собираясь в школу, тщательно готовилась, накладывая макияж, прислушивалась к каждому звуку велосипедного звонка или шин, шуршащих по асфальту, оглядываясь и ища в промелькнувшей вдали фигурке на велосипеде моего непутевого возлюбленного. Но дни шли, и я смирилась с тем, что уже никогда больше его не увижу.

Я не испытываю к нему больше тех чувств, которые испепеляли меня когда-то, и я понимаю, что прошлое уже никогда не повторится. Волшебная пелена первого очарования и слепой страсти спала. Теперь я могу судить о нем почти беспристрастно и вижу его ограниченность, его позерство, поверхностность его чувств и переживаний. Я приехала сюда в этот раз не для того, чтобы вернуть с ним отношения. Я хочу достичь вполне конкретных целей: выучить язык, начать работать и обеспечить будущее и возможности для себя и для моих детей. Так что, отсутствие Карстена в моей жизни даже вполне положительный момент, потому что я не знаю, как бы я среагировала, появись он на моем пути снова.

На станцию я прихожу одна из первых. Затем подтягивается еще несколько человек, и это почти всегда одни и те же, уже примелькавшиеся лица. Никаких работяг, которые должны каждое утро ехать в окружной центр, Ильцен. Как я уже давно заметила, практически никто в городе не работает. Все, с кем мне так или иначе приходилось сталкиваться, живут на пособие. Да и из интернета я узнала, что процент таких людей в Германии очень велик. Зачем напрягаться, если получение дотаций от государства позволяет вести более менее сносное существование. Конечно, без особых излишеств и шика, но вполне сносное. На таком уровне жила и я в России, только при этом мне приходилось каждый день отдавать свои силы и энергию той компании, на которую я работала, то есть каждые 8 часов моей жизни, изо дня в день и из года в год, не считая коротких выходных и отпусков.

Конечно и в Бад Бодентайхе не все ведут праздный образ жизни. Но люди, имеющие работу, не ездят со мной в поезде. Они оправляются в большие города к месту службы на своих авто, а дома, в которых они проживают, выделяются из общей массы. Обычно это симпатичные коттеджи из красного или коричневого кирпича, с огромными окнами от потолка до земли в фасадной части и довольно обширной зеленой лужайкой вокруг дома.

Компания, которая собирается по будням на станции в ожидании поезда ERX RB-47, идущего напрямую из Брауншвейга до Ильцена и циркулирующего по этому маршруту туда и обратно, состоит по большей части из молодежи: студентов колледжей и учеников старших классов, которым приходится каждое утро ездить в окружной центр, потому что в Бад Бодентайхе есть только начальная школа. Это веселые шумные компании дурачащихся беспечных подростков, таких же, как их сверстники в моей стране. Почти таких же, как мои дети. Но есть в их поведении едва уловимое различие: особая уверенность, проявляющаяся в их манере держать себя, хотя они сами могут не замечать и не осознавать этого. Они граждане Германии, граждане Евросоюза. Их прошлое было счастливым и безмятежным, будущее видится безоблачным и надежным. Они никогда не знали нужды ни в чем, а их родителям не приходилось тянуть унылую лямку тяжелой и низкооплачиваемой работы, чтобы обеспечить своих детей всем необходимым. Комфорт и сытость, а вместе с ними и свобода самовыражения для этих юнцов так же естественны как воздух, которым они дышат. И это не пустые слова. Когда ты гражданин страны с высоким уровнем жизни и социальной защиты, это совсем другое осознание самого себя и своего места под солнцем. Уверенность в завтрашнем дне впитывается с молоком мастери и определяет мировоззрение и самоидентификацию человека в этом мире. Мне приятно и, в то же время, грустно смотреть на них, потому что я на их фоне я остро чувствую, насколько обделены были мои дети. Мне жаль, что я не могла дать моим сыновьям того, что имеют эти немецкие мальчишки и девчонки всего лишь по праву своего рождения.