До приезда в Германию, я полагала, что немцы в своем большинстве католики. Однако оказалось, что почти половина жителей всей Германии и подавляющее большинство проживающих в Нижней Саксонии- протестанты, принадлежащие к Евангелической церкви. Прямо за нашим домом находится такая церковь, современное здание, больше похожее на молельный дом, а не на храм в том виде, в каком я себе его представляю. Впрочем, Йенс на самом деле не верит ни в Христа, ни в черта. Он вообще далек от всякой религии, кроме собственной веры в себя и свое могущество управлять людьми и событиями по своему усмотрению.

Наш балкон выходит во двор, на противоположной стороне которого, находится такая же панельная двухэтажная коробка, как наша. В одной из квартир этого дома на первом этаже живут Удо и Берта, и их маленькая внучка Таня, плод любви Карстена и Мануэлы. Именно бабушка с дедушкой занимаются воспитанием малышки, пока родители устраивают свою личную жизнь.

На балкон я хожу часто, чтобы курить. Здесь Йенс тоже все устроил для удобства и полного наслаждения процессом: столик с пепельницей, на который можно поставить пивные бутылки, запас сигар для него и мои сигареты, набор зажигалок, пластиковые стулья с удобными спинками и подлокотниками, утепленные подушечками и пледом, коврик на полу и домашние растения и цветы в горшочках по всему периметру. Оазис гедонизма.

Перевесившись через перила с сигарой в зубах, в своем длинном махровом халате, словно стареющий миллионер на балконе собственного отеля на Канарах, Йенс машет рукой идущему с работы Удо. Удо устал, он работает каменщиком и встает ни свет, ни заря, пока все еще спят. Ему надо кормить и одевать Берту которая не работает, и свою маленькую внучку, которую он любит как родную, хотя Мануэла, мать Тани, всего лишь его приемная дочь. Иногда по вечерам походка Удо не просто усталая, но явно неустойчивая. Йенс говорит, что он крепко выпивает у себя в гараже после тяжелого рабочего дня, и теперь его ждет дома хорошая взбучка от Берты.

Больше всего времени я провожу в спальне. Это место, где я могу уединиться, и спокойно заниматься своими делами. Я знаю, что это бесит Йенса, но по другому быть не может. Мне нужно мое личное пространство. Здесь находится наша большая супружеская кровать, которая служит мне и учебным столом, и местом, где я ем и сплю. Она занимает почти все пространство комнаты. Большое окно занавешивается тяжелой бархатной шторой малинового цвета. Если ее задернуть, в комнате даже во время самого солнечного дня станет абсолютно темно. Тогда на потолке загорятся наклеенные Йенсом звездочки из светящейся фольги, имитирующие звездное небо. Он любит такие дешевые трюки, как, например, фотообои на дверях, изображение на которых зрительно расширяет пространство. Например, дверь нашей спальни как будто выходит в сад с видом на южное море.

Конечно, из-за моей зависимости к курению, я вынуждена постоянно выходить на балкон, и Йенс использует каждый мой перекур как возможность общения со мной. Он тут же выходит вслед за мной и начинает спрашивать, как прошел день в школе, какие мужчины строили мне глазки. Мужчины – главная тема, которая его интересует. Он заводит разговоры про них при каждом удобном случае. В хорошем настроении я иногда подыгрываю ему, иногда просто отмалчиваюсь или отвечаю односложно.

Еще одна причина выйти из спальни: голод. Приходится идти на кухню, что-то накладывать в тарелки, наливать кофе со сливками и нести это назад в спальню. Я не готовлю ни себе, ни Йенсу. Каждый сам по себе. Я всегда с удовольствием готовила для Жени и даже для Карстена, но никакого желания выкладываться для Йенса у меня нет.