Дойдя до угла Veerßer Straße, я присаживаюсь на лавочку напротив ювелирного магазина, где Йенс утягивал мое обручальное кольцо и делал на нем гравировку перед нашей с ним свадьбой. Здесь же на противоположной стороне улицы находится супермаркет «Rossman», куда я потом собираюсь зайти, а прямо перед ним один из валунов «Камень космического коня»: синий сказочный конь, вздыбившись, поднялся во весь рост, а у его ног вьется диковинная птица. Достаю сигарету, включаю мобильник, который мы должны ausschalten (выключать) на время занятий, и бегло просматриваю WhatsApp на предмет сообщений.

Несколько сообщений от Йенса, которые я пропустила, мгновенно портят мне настроение.

13.30- Я вернулся из супермаркета. Купил молоко, кофе, виноград, чипсы и суп.

13.55 —Обед ждет тебя.

14.15- Приехала Мануэла, одна. Сказала, что видела тебя на вокзале, но ты не села в поезд.

14.16- Где ты?

Далее начинается форменная истерика.

14.18- Она говорит, что утром ты не пошла в сторону школы. Ты пропустила занятия.

14.19- Ты с кем-то встречаешься в Ильцене. Ты мне лжешь!

14.20- Ты бессовестная лживая женщина. У тебя есть любовник в Ильцене.

Я медленно закипаю. У меня уже нет никакого аппетита и никакого желания покупать себе кофе и вкусняшки.

Я вступаю в письменную перепалку с моим безумным муженьком.

– Я решила просто прогуляться по Ильцену после школы. Хорошая погода.

– Ты лжешь, я звонил в школу и мне сказали, что тебя там не было!

Это он лжет, черт возьми! Я была в школе и у меня десяток свидетелей. И что за бред несет эта Мануэла, которая якобы видела, что я не пошла утром «в сторону школы»? Если я не пошла с ней и ее парнем вместе, а убежала вперед, она решила, что я скрылась в другом направлении?

– Я повторяю, что я была в школе. Можешь звонить, кому угодно, я расписалась в школьном журнале.

– Немедленно езжай домой!

– Я приеду, когда посчитаю нужным. Я буду распоряжаться моим временем так, как я хочу.

Я выключаю телефон, чтобы больше не видеть той ахинеи, которую он продолжает мне строчить. Меня и так всю трясет. День испорчен.

Через полчаса следующий поезд на Бад Бодентайх, но теперь от злости я готова пропустить и его и приехать домой еще позже, назло Йенсу. Я не собираюсь подчиняться его приказам, я не рабыня, я свободная женщина, и он не имеет права ограничивать меня!

И все же побродив по улицам, которые меня больше не радуют, я сажусь на поезд в 15.30, мне просто больше не интересно находиться здесь, а терпеть еще 2 часа, чтобы насолить Йенсу, такое себе удовольствие.

Открыв квартиру своим ключом, я прохожу в гостиную и молча швыряю перед мужем на стол полученные в школе деньги, все, до последнего цента, и иду в спальню. Йенс бежит за мной, красный от гнева, захлебываясь собственной речью. Я указываю ему на дверь, чтобы он вышел. Он продолжает нести свой ревнивый бред.

– Weg, вег (прочь) -резко повторяю я —и уже по-русски, – придурок, пошел ты на…

Для закрепления своих слов я вскакиваю с кровати и закрываю дверь перед его носом. К сожалению, она не запирается на ключ.

Он открывает снова и продолжает. Но теперь у меня есть заветное слово, прочитанное мной на буклетах:

– Gewalt, гевальт (насилие) – кричу я в бешенстве, – Ихь руфе полицай! (Я позвоню в полицию!)

Он еще что-то пытается сказать, но я снова закрываю перед ним дверь.

Еще в течение получаса я слышу, как он меряет шагами квартиру с трубкой домашнего телефона в руках и кому-то жалуется на мое ужасное поведение. Наверное, мамочке. А может быть еще Мануэле и Берте. Но не Карстену, его нет. Поэтому мне все равно.

Почему ты исчезла тогда в мае? – спрашивает меня однажды Артур. На этот вопрос у меня нет однозначного ответа. Если уж все объяснять, то нужно идти с самого начала, объясняя почему я вообще вышла замуж за Йенса.