В горницу вбежал дворовый мужик Охрим и, с испуганным взглядом, сообщил:

– Захар Васильевич, нехристи в закрытые ворота ломятся, боюсь, что не выдержат натиска, и супостаты в терем ворвутся. Что делать то?

– Ворота балками укрепляй, – дал приказ боярин Самохин.

Ксения стояла как вкопанная. В груди сердце отчаянно стучало и ей казалось, что этот стук слышат все.

– Дочь спаси, – басом ответил боярин, – поклянись, что волосок с ее головушки не упадёт.

– Батюшка, – понимая, что отец остаётся в доме, чтоб задержать убийц и дать время ей уйти, Ксения, вырвавшись, подбежала к отцу. – Я не уйду без тебя.

– Уводи ее, – грозно закричал боярин Самохин.

– Клянусь, что не дам в обиду Ксению Захаровну, – промолвил Андрей.

– Уходи с ним сейчас же, – приказал боярин, – услышав крик дворовых, доносившихся с улицы.

Андрей крепко схватил за руку Ксению.

– Сюда, – крикнул боярин, и отодвинул незаметную дверь в стене. – Это тайная лестница, она выведет на задний двор.

Ксения последний раз взглянула на отца, который, как ей показалось, за эти несколько минут страшно постарел.

Спустившись по лестнице, Андрей остановился и строго сказал перепуганной девушке.

– Стой, я сейчас приду, – с этими словами, Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в горницу.

– Что случилось? – Испугался отец Ксении.

– Забыл вот это, – Андрей указал пальцем на шкатулку.

– Бери и уходи.

Андрей схватил со стола шкатулку, засунул за пазуху и, повернувшись к Самохину, злобно оскалился.

Кинжал, которым он нанёс удар Даниилу, был все ещё в руках опричника. Сделав шаг, Андрей вонзил орудие в грудь боярина Захара Васильевича. Удар пришёлся прямо в сердце и боярин, не успев ничего вымолвить, замертво рухнул на пол. Быстрым движением, Андрей вложил кинжал в руку боярина и, бросив взгляд на лежащего навзничь Даниила, с ухмылкой произнёс:

– Чья взяла? Ты сдох, а Ксеня моей будет.

Андрей молниеносно скрылся, а в горнице осталось лежать тело боярина Самохина и тяжело раненный Даниил.

Кровь, темная и густая, быстро расползалась по парчовому ковру, окрашивая его замысловатые узоры в багровый цвет. Даниил хрипел, пытаясь вдохнуть, но воздух, казалось, не желал проникать в грудь. Он видел размытые силуэты склонившихся над ним слуг, слышал их испуганные шепоты, но ничего не мог разобрать. Сознание ускользало, унося с собой последние нити жизни.

Андрей, скрываясь в лабиринтах переходов, лихорадочно соображал. Он понимал, что совершил безумство, перейдя черту, за которой не было возврата. Мысль о Ксении, о ее нежной красоте и чистом сердце, придавала ему сил. Он должен был выбраться, должен был добиться ее. Иначе, все это было напрасно.

Он пробирался через потайные ходы, известные лишь немногим посвященным, надеясь затеряться в суете и неразберихе, охватившей терем. Каждый шорох, каждая тень казались ему подозрительными. Страх, холодный и липкий, сковывал его движения. Но он не сдавался. Он знал, что его ждет Ксения.

Ксения едва успевала за Андреем, когда он, не церемонясь, потащил ее по крутой, пыльной лестнице. Деревянная дверь поддалась с трудом, и в лицо ударил ослепительный свет. Зажмурившись, Андрей оглядел задний двор, где их ждали.

В санях, запряженных парой лошадей, сидел дворовый холоп в простой одежде. Завидев Ксению, он поклонился.

– Ксения Захаровна, – увидев молодую боярыню, мужик спрыгнул с саней, и полушёпотом проговорил, – поспешайте, ехать нужно, – после этих слов, мужик замолчал и стоял, как будто врос в землю. Его взгляд от боярыни перешёл на худого мужчину, держащего девушку за руку, одетого во все чёрное. Шапка, натянутая на глаза, скрывала пол-лица опричника.