– Добрый, милая, но с прежними хозяевами не сравнить. – Ответила Арина и подлила в чашу ещё молока. – Он хоть и добрый, но все чужой, да ещё и опричник бывший.

– Опричник? – Изумилась Ксения.

– Он самый. Я ж в тот страшный день в горнице не только вашего батюшку нашла. В горнице весь в крови опричник лежал. Думала, что мертвый, но он живой оказался. Тяжело ранен был, много крови потерял. Ухаживала за ним. Целыми днями и ночами возле постели его сидела. Вот он и поправился. А когда только сознание вернулось к опричнику, сразу о тебе стал спрашивать, об отце вашем. А когда узнал, что Захар Васильевич в земле сырой, то очень опечалился. Вот тогда- то и денег дал, чтоб за могилкой ухаживала. Ну, а как поправился, за его отвагу и ранение сам Малюта Скуратов терем пожаловал. Вот так и стал опричник нашим новым хозяином.

– А имя как его?

– Даниил Владимирович Воронов. Он теперь наш хозяин.

– Живой, стало быть, – прошептала Ксения. И маленькая радость, словно лучик солнца осветили душу девушки.

– Все о тебе меня спрашивал. Искал тебя. Вот и сейчас куда- то уехал, слышала от девок, что вновь поехал искать боярыню. Вот уж не ведаю с добром, али с худом ищет тебя. Одно скажу, душа у него светлая, не опаскудилась как у других.

– Пусть ищет, – с ненавистью, но в тоже время и с нежностью в голосе, ответила Ксения.

– А с тобой- то приключилось? Среди мертвых нет, да и среди живых не нашли. Уж не знала, что и думать. Плакать, али радоваться.

– Обманом увёз меня опричник Андрей Кожемятин. Без моего согласия решил в жены взять. Косу саблей отрубил, думал, что опозоренная не сбегу от него. Но я всех обхитрила. – Ксения закрыла лицо руками и разрыдалась.– Думала, до дома доберусь, батюшка защитником будет. А тут такое горе.

– Бедная ты моя сиротинушка, – Арина погладила по голове Ксению, – а волосы- то, что ж не отросли?

– Отросли Арина, – ответила сквозь слезы девушка, – уже и ленточку в косу заплетала. Бежать решилась, на одном духу, без сожаления косу отрезала и в печи сожгла. Пусть девку ищет, а я отроком стала.

– Так ничего худого не сделал тебе, – осторожно поинтересовалась кухарка.

– Не посмел. Чистая я, как и раньше была.

– А сейчас- то, что делать будешь? Ведь почти всех сотоварищей вашего батюшки в Волхове потопили. Поди, никто в живых не остался.

– Я к тетке в монастырь пойду. Постриг приму и только Христовой невестой буду и более ничьей. – Уверенно заявила девушка. Такое решение давало ей легкую радость, но вместе с ней и чувство потери. Она была готова уйти в «монастырь» – место, где её никто не найдëт, где она могла бы укрыться от мира, молиться за тех, кого любит, дабы защитить их от своего позора.

– Правильно придумала, боярыня. – Арина тяжело вздохнула, осознавая, как сильна решимость девушки. Она понимала, что Ксения, несмотря на юный возраст, уже познала горечь потерь. – Настоятельница монастыря защитит, не даст в обиду, ведь родная кровинушка все же..

– Разреши одну ночь переночевать, а завтра с утра пойду в монастырь.

– Конечно, Ксенюшка, в моей светелке переночуешь. Там никто тебя не найдёт. Только вот, – Арина надела шапку на голову Ксении и посильнее натянула на глаза, – стольким женихам отказала, а сейчас в монастырь собралась. Жалко такая красота сгинет под монастырскими сводами.

– Разве Богу служить плохо? – тихо произнесла Ксения, её голос звучал как шёпот ветра.

– Оно то хорошо, только ведь монашкой стать – это ж себя заживо похоронить. А ты такая красивая и молодая. Тебе рожать и рожать.

– Нет, Арина. Я выбрала свой путь.

Со двора донёсся топот коней и громкие мужские голоса. Арина выглянула в маленькое оконце, натянутое слюдой и с тревогой посмотрела на Ксению.