В эту ночь, среди звуков далёкого ветра, они сидели рядом, каждый со своей музыкой, со своими словами, но в полной гармонии. И это молчание между ними оказалось самой чистой мелодией, что они когда-либо слышали.

Ночь медленно уступала место первому свету. Оранжево-розовые полосы на горизонте размывали границы темноты, будто чья-то искусная рука растушёвывала краски на древнем свитке. Воздух был наполнен влажной прохладой, свежестью уходящей ночи и едва уловимым ароматом распускающихся цветов.

Мэй стояла у кромки пруда, глядя на отражение светлеющего неба в неподвижной воде. Ей казалось, что это отражение словно скрывает нечто невидимое, что-то, что готово раскрыться с первыми лучами солнца. Она глубоко вдохнула, позволяя этому моменту пропитать её сознание.

– Вы всегда просыпаетесь так рано? – раздался мягкий голос позади.

Она обернулась. Рэн стоял у края каменной тропы, его тёмная одежда слегка развевалась в утреннем бризе. В руках он держал кото, словно инструмент был продолжением его души.

– Не всегда, – ответила Мэй. – Но сегодня… сегодня что-то разбудило меня. Может быть, ветер. Может быть, тишина.

Рэн кивнул, прислушиваясь к окружающим звукам. Где-то вдалеке запела первая утренняя птица, нарушая безмолвие уходящей ночи.

– Иногда рассвет приносит ответы, которых не даёт ночь, – сказал он, приближаясь.

Мэй наблюдала, как он опускается на камень у воды, плавным, неспешным движением, будто этот мир не спешил его тревожить. Его пальцы пробежались по струнам кото, и в воздухе разлилась первая нота – хрупкая, словно капля росы, скатывающаяся с лепестка.

Она села рядом, позволив себе раствориться в этой мелодии. Её кисть легко скользнула по бумаге свитка, и новые строки начали складываться в поэзию:

«Светлая тень на глади воды,

Дыхание ветра в шелесте трав.

Звук растворяется в голосе дня,

Музыка в сердце отыскана вновь.»

Рэн взглянул на написанное и чуть заметно кивнул.

– Ваши слова, как всегда, находят суть, – произнёс он. – Музыка действительно отыскивается вновь… или, может быть, никогда не исчезает.

Мэй улыбнулась. Утро приносило с собой нечто неуловимое, но значимое. Они не говорили о том, что связывает их, не пытались искать названия этому чувству. Им хватало звука, взгляда, прикосновения кисти к бумаге.

И когда первые лучи солнца коснулись воды, их отражение слилось воедино – музыка и слова, дыхание и ветер, два человека, чьи души разговаривали без слов.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая воду в бледные оттенки золота и розового жемчуга. Небо над храмом было чистым, только редкие облака лениво плыли в вышине, растворяясь в первых лучах утреннего света. Ветер доносил аромат солёного воздуха от моря, смешиваясь с лёгким цветочным благоуханием садов.

Мэй шла вдоль узкой тропы, ведущей к побережью. Земля под её ногами была влажной от утренней росы, и каждый шаг оставлял за собой едва заметные следы. Вдали слышался шум волн, мерно разбивающихся о скалы. Этот звук был похож на дыхание – ровное, вечное, неумолимое. Казалось, само море вело бесконечный разговор с ветром, передавая ему древние тайны.

Когда она спустилась ближе к берегу, перед ней открылся вид на бескрайний простор воды, теряющийся в утренней дымке. Волнорезы, сложенные из массивных камней, уходили далеко вглубь моря, а их поверхность была гладкой от постоянных прикосновений волн. В этот час здесь почти не было людей – лишь чайки скользили над водой, нарушая тишину своими резкими криками.

Рэн уже был там. Он сидел на одном из крупных валунов, держа кото в руках. Его тёмные волосы развевались на ветру, а одежда колыхалась, словно продолжение движений морского бриза. В этом свете он выглядел иначе – не как странствующий музыкант, а как часть самого пейзажа, связанный с природой незримыми нитями.