Она шла по той же тропе, что и вчера, её лёгкие шаги едва слышно касались земли. Ей казалось, что с каждым днём воздух здесь наполняется чем-то невидимым, словно слова, которые ещё не сказаны, но уже живут в пространстве между ветром и листьями.

Когда она достигла храма, Рэн уже был там. Он стоял у кромки воды, глядя в отражение облаков. Его волосы слегка трепетали на ветру, а кото лежал рядом, словно продолжение его души.

– Сегодня утро говорит иначе, – тихо произнёс он, не оборачиваясь.

– Как? – спросила Мэй, остановившись рядом.

Рэн опустился на колени и провёл рукой по воде.

– Ветер несёт перемены. Иногда они приходят тихо, как капли дождя, а иногда – как буря. Но их нельзя остановить.

Мэй посмотрела на его профиль. В его голосе прозвучала тень чего-то неуловимого. Она почувствовала, что внутри него есть история, которую он ещё не решился рассказать.

– Перемены не всегда плохи, – осторожно сказала она.

Рэн усмехнулся, но в его улыбке было что-то печальное.

– Иногда они разрушают то, что казалось вечным.

Она хотела что-то сказать, но ветер пронёсся между ними, словно отнимая у неё слова. В этот момент Рэн взял кото и начал играть. Мелодия была другой – неспокойной, словно перекаты волн перед штормом.

Мэй закрыла глаза. Она чувствовала, как музыка обнимает её, наполняет чем-то необъяснимым, заставляет сердце сжиматься. Она медленно развернула свиток и начала писать:

«Ветер шепчет тайны утра,

Листья кружатся в его руках.

Что принесёт он – тень или свет?

Что унесёт – надежду или страх?»

Когда она закончила, музыка затихла. Рэн смотрел на неё, его взгляд был долгим и внимательным.

– Вы чувствуете перемены так же, как и я, – сказал он.

Мэй кивнула.

– Но иногда перемены – это просто новый путь, который мы ещё не знаем.

Рэн наклонил голову, будто раздумывая над её словами. Затем он провёл пальцами по струнам, и звук стал мягче, словно ветер, утративший свою ярость.

– Возможно. – Он улыбнулся, но на этот раз в его глазах было что-то иное. – Может быть, этот ветер принесёт не только перемены, но и ответы.

И в этот момент Мэй поняла, что между ними родилась ещё одна мелодия – не только в звуках и стихах, но в самом ритме их судеб, что неуловимо сплетались воедино.

Солнце медленно клонилось к закату, заливая долину мягким янтарным светом. Небо переливалось оттенками розового и лавандового, а лёгкие облака напоминали тончайший рисовый папирос. Воздух наполнился ароматом увядающих цветов сакуры, смешанным с влажным дыханием реки.

Мэй шла по знакомой тропе, её лёгкие шаги почти не слышны на мягкой земле. В голове звучала музыка Рэна – она всё ещё ощущала её, как эхо в собственном сердце. Ветер шевелил её волосы, касался плеч, словно хотел передать ей что-то неуловимое, незримое.

Когда она подошла к храму, Рэн уже ждал её. Он сидел на деревянной террасе, глядя в даль. На его коленях лежал кото, но пальцы не касались струн. Вместо этого он держал в руках старый гребень из тёмного дерева, искусно вырезанный в форме цветущей сакуры. Его взгляд был полон задумчивости, словно этот предмет переносил его далеко в воспоминания.

– Этот гребень… – тихо произнесла Мэй, присаживаясь рядом. – Он очень старый. Он важен для вас?

Рэн провёл пальцем по гладкой поверхности, его глаза наполнились тенями прошлого.

– Он принадлежал моей сестре, – наконец произнёс он. – Она… больше не с нами.

Мэй почувствовала, как внутри неё что-то болезненно сжалось. В его голосе не было ни горечи, ни слёз, но в этой простоте скрывалась глубокая скорбь.

– Простите… – шепнула она.

Рэн слабо улыбнулся, но это была улыбка человека, который научился жить со своей болью, но не смог отпустить её.