– В общем, вылетел он через лобовое стекло и каким-то образом получил травму.

– Дело ясное, что дело темное.

– Ага. Не думаешь, что сладкая парочка врачу заплатила?

Олеська озвучивает мои мысли. Конечно, думала. И не раз за эту неделю.

– Судья ведь экспертизу назначила. Значит, разберутся, – отвечаю, но в голосе сомнение. – Должны! – добавляю увереннее.

– А чувствуешь себя как?

Олеся каждый день звонила и справлялась о моем здоровье. Вообще не понимаю, с чего Маринку считала лучшей подругой. Ей ведь на всех плевать, кроме себя. Я ее просто принимала такой и ничего не требовала. Но мне ничего и не надо было. А вот в сложившейся ситуации я бы фиг от нее получила поддержку.

Почему осознала это только сейчас? Ответа у меня нет. Видимо, последние грабли оказались достаточно крепкими, чтобы вышибить из меня дурь.

– Хорошо, – отвечаю на ее вопрос, с аппетитом уминая салат «Цезарь».

– Анализы когда придут?

– Обещали послезавтра.

– Сразу к врачу сходи! Интернет врет! – наставительно грозит пальцем.

– Разумеется, я уже записалась на прием. Я же не дурочка. – Хотя, принимая во внимание последние события, в этом есть сомнения.

– Молодец. А мигрень твоя как?

– А знаешь, – задумываюсь всего на мгновение, – с тех пор, как с Колей разошлась, ее не было. Только в суде чуть начала голова болеть, но быстро прошла.

– Я всегда знала, что твой Колька – вампир энергетический. Энергию из тебя тянул, вот голова и болела.

Я смеюсь.

– А что? Это, между прочим, научно доказанный факт, – поднимает палец. – Погугли.

– Ты две минуты назад сказала, что интернет все врет.

– Это другое!

– А, ну конечно, – не могу удержаться от сарказма, но Леська не обижается.

С нетерпением жду анализов. И когда их получаю, сразу смотрю. Но я не врач, ничего не понимаю. Только что некоторые показатели завышены, а другие занижены. Гугл тоже не особо дает ответ. Там разброс от «можно в космос запускать» до «ваш пациент уже мертв, зачем вы его лечите». Так что приходится только ждать заключения врача.

После работы резко подрываюсь и бегу в клинику. Не хочется опаздывать, да и результаты буквально жгут руки. Хочется уже узнать правду. Говорят, что в некоторых случаях неведение лучше, но не в моем. Я хочу все знать.

Сижу у кабинета и нервно заламываю руки. Наконец, меня приглашают в кабинет. Улыбчивая медсестра и немолодая врач с серьезным лицом. Берет мою медкарту.

– Ну, рассказывайте, Лидия Андреевна, что привело вас ко мне.

Описываю всю ситуацию. Как было недомогание, как забрали по скорой с подозрением на аппендицит, как он не подтвердился, зато посоветовали сдать на онкомаркеры.

– И вот я тут. Скажите, доктор, у меня рак? – спрашиваю и, затаив дыхание, жду ответа.

Врач внимательно изучает все документы, а потом поднимает на меня глаза.

– А кто вам про рак сказал?

– Ну как кто… врач скорой. Мол, раз у бабушки он был, я в группе риска.

Врач только головой качает.

– Да уж, понабрали по объявлению, – ворчит. – Не волнуйтесь, никакого рака у вас нет. Однако ваши анализы не соответствуют норме. И кажется, я знаю, в чем дело.

Поднимает трубку, набирает какой-то номер и говорит:

– Татьяна Вадимовна, кажется, у меня пациентка по вашему профилю. Хорошо…

Кладет трубку и смотрит на меня, протягивая карту с результатами анализов.

– Идите в двенадцатый кабинет, вас там ждут.

Иду куда велено, а сама радуюсь. Раз онколог сказал, что все в порядке, остальное вообще мелочи.

Стучусь в дверь с цифрой двенадцать.

– Войдите, – раздается изнутри, и я толкаю створку.

Просторный кабинет, как и тот, в котором я была, но есть еще одна дверь, за ней я вижу только ширму. Больше ничего разглядеть не удается. За столом сидит врач, куда моложе первой, но все равно видно, что не девочка после института.