Папа, он вообще спит и видит, как будет греть свои пенсионные косточки на берегу Средиземного моря, поплевывая в песок Земли Обетованной, и потому не отставал: выдал все еврейские шутки, которые знал, рассказал байки про раввина Аарона и множество сложных археологических фактов про раскопки в Израиле – интеллигенция обкладывала парня со всех сторон.

Его супруга Соня, в общем-то скромная и приличная женщина, тоже посильно принимала участие в общем мракобесии и даже исполнила гамму на пианино. К слову, фортепиано она в детстве с «мальчиком» и занималась.

Прилично себя вела только организатор всего этого семейного перформанса Светлана Самуиловна, она одна среди нас знает, что такое не выйти замуж, и потому сохранила остатки здравомыслия.

На стол подавали воду Кука. Вот и мы все казались ку-ку, причем не слегка. Боюсь, уедет мой израильский принц в теплые края и с дрожью будет вспоминать чрезмерное сибирское гостеприимство. А в моих планах вернуться уже, наконец, в свою шикарно отремонтированную квартиру, засунуть под бок шизоидного кота и греть себя всю зиму мыслями о том, что мужчины мечты… они существуют. Но, к сожалению, в далеких странах.

–

Поиски национальной идентичности в детстве привели меня в еврейский молодежный клуб при «Сохнуте». Точнее, я бы сказала, что меня туда привела большая влюбленность юности, которую я имела шанс там изредка наблюдать и даже, бывало, могла перекинуться парой слов в курилке. Со всей страстью и драмой, на какую только способна 12-летняя девица, перечитавшая романтических романов Цвейга и Ремарка, я провалилась в переживания о себе. Главное в лирических терзаниях – собственное состояние, им можно упиваться, и на него можно многое списывать. Особенно хандру и вредные привычки.

Только никогда не стоит прикрывать личной экзальтацией рабочие ошибки: это так не работает. Работу стоит беречь и любить, потому что нет ничего страшного, чтобы остаться одной и при деньгах – гораздо хуже остаться в одиночестве и нищей. В остальном не стоит стесняться выносить мозг всем окружающим в рамках приличия: с возрастом они, к сожалению, становятся неоправданно строже.

В мои двенадцать лет не было ВКонтакте и сотовых телефонов, то есть осчастливить славного еврейского парня своим вниманием я как следует не могла. Сочиняла письма в стол, изливала глубину своих переживаний в дневниках и соседке Кате. Дальше принялась исследовать собственную родословную, культуру и социальное устройство обетованной страны Израиль, чтить приход Субботы, а заодно записалась в театральный кружок при том же «Сохнуте». От той замечательной влюбленности у меня осталось знание традиций всех еврейских праздников, несколько славных знакомств и 18 лет стажа курильщика: нужен же был повод для походов в курилку с робким бросанием томных взглядов. Ну и, конечно, еще завалялась пачка романтических стихов (дневники я, к счастью или по глупости, выбросила). Сейчас мне кажется, что они не имеют большой художественной ценности.

Кстати, я много чем начинала заниматься, чтобы произвести на разных юношей бесподобное впечатление. Так что страдания были вполне себе материально и духовно компенсированы. В стремлении доказать что-то здорово подросла в плане карьеры, накатала западных стажировок и даже начала ходить под парусом. Разумеется, самые эффектные мои демарши бывшие мне симпатичными мужчины чаще могут связывать с моими падениями в салат и другими проявлениями несказанной элегантности манер. Только к тридцати стала понимать, что нас любят не за что-то: не за владение двумя иностранными языками, красный диплом и кубок чемпионов по игре в квиз. Если любят, то делают это абсолютнейше просто так. И никто при этом никому ничего не должен доказывать, что не дает повода сесть перед телевизором и намазать огурцы с бигудями на всю голову.