– Все очень просто: ты имеешь дело с еврейской мамой. Она не будет рада, если у сына появилась добротная женщина, ведь тогда его не нужно будет жалеть.

– Но ведь он присмотрен, сыт и доволен!

– Вот именно в этом корень твоих проблем с еврейской мамой. Никто, кроме нее, не знает, как правильно нужно любить ее сына. Так что смирись и не лезь.

–

Любимый семейный праздник – Рождество, когда все шумные стороны семьи собираются у бабушки за одним столом. В эти дни мне кажется, что взбудораженные от самого счастья жить послевоенные годы пробрались в особняк на Сухэ-Батора, подселились в зеркало и просочились в бой часов. Время смотрит из серванта с коллекцией кукол, с обшарпанной пианинной банкетки и ковра на стене. На столе появляются сочиво и фаршированная щука – ничего необычного. Разве не может простая еврейская семья в кои-то веки обсудить коммунизм и порадоваться рождению известного еврейского мальчика под Вифлеемской звездой?

–

Семья не теряет надежды. Евреи вообще ее не теряют до последнего, даже если уже тридцать семь лет шляются не пойми в какой пустыне. Еще немного потерпеть – и нормально. Так что мои тридцать холостых лет в сравнении с путешествиями Моисея?

Семья не сдается до последнего. Мама только пожимает плечами, а вот отец ищет мне хорошего еврейского мальчика, в дело включилась уже и теща отца. Папа ходит в синагогу, как на работу, изучает обстановку и как-то пока ничего путного не предложил. Варианты маман оказываются на редкость инфантильными и многосложными. А я, глядя по сторонам, вообще отказываюсь размножаться в такой ситуации.

На дне рождения отца Светлана Самуиловна сообщила, что следующую фаршированную щуку она сготовит только на мою свадьбу. Напряглось все чинное еврейское семейство. Свадьбы ничто не предвещает в обозримом будущем, а значит, придется нам по праздникам грустить в кругу шарлотки, салатов и коронного паштета Светланы Самуиловны за бутылкой номерного резерва «Фанагории». Впрочем, не такой и плохой расклад, если вы, конечно, знаете толк в хорошем печеночном паштете.

Но Светлана Самуиловна, кроме всего прочего, решила взять дело в свои руки, окончательно разочаровавшись в малохольности моей семьи по части сватовства, и начала перебирать внуков своих подруг. Тут как раз подвернулся один с визитом из Израиля. Сводничество, вообще-то, не входит в мой график планов на неделю, пришлось его натужно вклинивать между перетаскиванием части вещей в полуготовую квартиру и собранием жителей подъезда.

Забегаю, растрепанная, в гостиную отца под радостное повизгивание японской собаки Рико. (Рико, в отличие от прочих мужчин, любит меня до неистовства, на грани с эпилептическими припадками.) А там за столом ест фаршированную горбушу (от ее приготовления, слава богу, Светлана Самуиловна не отреклась до моей свадьбы!) ОН. По закону жанра семейной импровизации – все, как мне нравится: двухметровый брюнет с натурально еврейским носом и широченным плечами. Когда я вижу таких мужчин, тут же сжимаюсь и впадаю в стихийную панику на грани легкого дебилизма. Нас, хоббитов, к этому не готовили.

За час семейного вечера спонтанный жених, к счастью, не осознал всю прелесть желчного семейного юмора (к тому же, как мне показалось, он не все понимает по-русски, ну или не очень быстро), но зато имел все возможности увериться в том, что все мы тяжело больны. Я выдала квинтэссенцию обаяния за несколько лет: с размахиванием руками, грудным хохотком и рассказами о том, как собираю стадионы, укрощаю коней и спасаю вселенную. Заткнуть меня было непросто – уж начала! И потому я выдавала резюме завидной еврейской (в каком-то там колене) невесты оптом: от кудрей до ремонта, от нежной привязанности к животным до шарлотки, которую я стряпаю виртуозно. Кажется, я больше всего походила на неврастеничку на выгуле.