– А ты в курсе, что проникновение на чужую территорию и кража карается законом? Это УК, – предостерегла я, перелезая через реденький штакетник, разделяющий наши участки. Бабушка только рукой махнула и осталась стоять на стреме.

Нижние листья вишен, до которых я доставала с земли, оказались дырявыми и желтыми. Такие класть в варенье показалось мне опасным для жизни, поэтому я залезла на соседнюю яблоню и принялась общипывать верхушки. Именно в таком положении меня застал Костик.

Видимо решив не утруждаться обхождением чужих заборов, он перемахнул через штакетник со стороны улицы и теперь шел сквозь соседский участок прямиком к моему окну. Наконец-то я поняла, как он попадает в наш сад – через соседей. Поравнявшись с моей яблоней, он вдруг поднял голову и удивленно охнул. Я весело помахала ему рукой.

– Куда крадешься?

– К тебе… а ты чего это? – опешил он, переминаясь с ноги на ногу. Я продемонстрировала почти полный пакет и кивнула в сторону своей дачи.

– Бабушка варенье варит, а я листья ворую. Вместо утренней зарядки!

– Ну, ты даешь! – Костик стоял, запрокинув голову, и громко смеялся. Я шутливо погрозила ему пальцем:

– Если я из-за тебя попадусь, пойдешь сообщником! Лови! – я сбросила пакет с листьями точно ему в руки и аккуратно спустилась с дерева. Не сговариваясь, мы синхронно махнули через забор и прошествовали к террасе.

– Ну, ты даешь! – снова повторил Костя. – А глядя на тебя, и не скажешь, что ты по чужим яблоням лазаешь. С виду приличная девушка, а на деле преступный элемент общества!

– Скажешь тоже, – ухмыльнулась я, довольная, что произвела впечатление. За время нашего общения, я поняла, что этого парня удивить практически невозможно. А тут такая реакция…

Бабушка забрала у меня листья и вручила вчерашний тазик с крыжовником и вилку. Костя вызвался помогать, и мы устроились на террасе, быстро прокалывая ягоды. С кухни пряно запахло вишней.

– Знаешь что? Километрах в четырех отсюда вверх по течению есть классный пляж. Кажется, там раньше купался пионерлагерь, а теперь, когда его закрыли, им только местные аборигены пользуются.

– Вроде тебя? – я скептически выгнула бровь, но Костик и глазом не моргнул. Кажется, он решил, во что бы то ни стало, уговорить меня поплавать.

– Ага, и скажу тебе, это вполне себе милое местечко! Дно песчаное, кустов нет…

– И гадюк, конечно, тоже нет?

– Ага. А ты сама подумай: какая нормальная гадюка поселится рядом с пионерлагерем? Разве что самоубийца или мазохистка. Ну, так что, сгоняем туда? На велосипедах доедем, макнемся и обратно. К обеду будем дома!

Костик улыбался так искренне и обезоруживающе, а предложение было так заманчиво, что я не выдержала.

– Ладно, едем! Только если ты обещаешь, что там не будет змей!

– Зуб даю, честное пионерское!

Костя не соврал: место оказалось и в правду очень милым. И плевать, что с меня семь потов сошло, пока мы до него доехали! Оно того стоило. Маленький песочный пляж, деревянный пирс и тихая водная гладь так и манили. Соскочив с велосипеда, я оставила на пирсе одежду и ласточкой сиганула в воду. Сделав несколько гребков, вынырнула, смахивая с ресниц капли и моргая на свет. Мелкие волны разбивались о мою грудь и шевелили растрепавшиеся волосы: здесь было достаточно глубоко. Оглянувшись на Костю, только снимавшего шорты, я снова нырнула. Проплыла несколько метров и красиво вышла из воды, отряхнулась, брызгаясь, и поймала на себе его восхищенный взгляд. Что-что, а плавать я всегда умела отлично!

Легкие приятно жгло, на ресницах сверкали капли, волосы отяжелели. Как же приятно: вода прохладная, бодрящая. После пыльной жаркой дороги просто идеально. Я перевернулась и легла на спину, отдаваясь течению. Надо мной проносилось яркое небо, солнце било в глаза, и я зажмурилась. Стало уютно, как в колыбели, время исчезло. Я слышала только свое дыхание и шуршание воды. Чувствовала, как волны обволакивают мое тело, мягко подталкивают вверх, и вместе с течением уносится вся усталость, все напряжение и нервы. Я становлюсь чистой и новой, весь накопившийся за год беспрерывной подготовки к ЕГЭ негатив уходит. Я наконец-то могу расслабиться и забыть о ненавистных экзаменах и конкурсных списках. Я наконец-то чувствую себя живой.