Люблю, верю, жду Мария Жукова

Когда писать не о чем, пишут обо всякой ерунде: предлагают рецепты, составляют топ любимых фильмов, а то и вовсе выкладывают селфи с задумчивым видом и цитатой какого-нибудь классика. Но я пойду дальше и расскажу о себе.

Я редко пишу о себе. Всегда находятся люди, истории которых гораздо интереснее и занимательнее моих. И мне нравится думать, что, если бы мы были в волшебной вселенной, моим даром было бы умение «подсветить» их истории. Мне всегда это хорошо давалось: рассказывать о других.

Но сегодня, спасаясь от жары, я приехала на дачу и, прогулявшись по берегу, вспомнила события столетней давности. Я залезла на чердак и нашла воспоминания, которыми теперь хочу поделиться. Меня окутала ностальгия, поэтому сегодня я поддамся маленькой слабости и расскажу о себе.

Вернее о том, как я познакомилась с Костиком.

В то лето в городе было просто невыносимо. Пахло гарью, в густом воздухе висел смог, дышать было решительно нечем. Чтобы уснуть, я открывала окна настежь и ложилась на пол, однако это не помогало. То и дело я просыпалась с горящим горлом и ползла на кухню пить. От недостатка кислорода и сна болела голова, а едва заметный сквознячок возникал только, если замереть на подоконнике и дышать медленно-медленно. Большинство ночей я провела именно так: сидя на подоконнике и высунув нос в форточку. Но спать в таком положении тоже не получалось. Во-первых, неудобно, а во-вторых, на проспекте даже ночью гудели машины, ревели мотоциклисты и слушали музыку пьяные подростки.

Словом, изрядно намучившись, успешно сдав ЕГЭ, одним прекрасным утром я расцеловала родителей и с рюкзаком за плечами смылась на дачу. На вокзале мне немного полегчало, а в полупустом вагоне я даже умудрилась задремать. Что со мной делают электрички? Магия, впрочем, исправно работающая до сих пор. Стоит мне очутиться в поезде или пригородной электричке, я успокаиваюсь и засыпаю.

На даче меня ждала бабушка. Вернее, она не знала, что я приеду, но была очень рада меня видеть. Когда я тихонько подошла к калитке, она состригала розы. Я замерла, любуясь умиротворяющей картиной. Как сейчас помню: тенистый полузаросший сад, вековые яблони склонились под грузом еще мелких и зеленых яблок, ласково шелестит листва, сквозь которую проглядывает юное солнце. Чисто выметенные дорожки, аккуратные клумбы с всевозможными розами, парничок с огурцами, деревянный домик, выкрашенный зеленой краской, бабушка в белом платье срезает цветы для букета на террасу. В саду царит сладкий аромат роз, свежей листвы и хлеба, поют птицы. Утро сражает своей свежестью и тишиной, от него веет умиротворением.

Я окликнула ее, и бабушка вздрогнула, всплеснула руками и побежала к калитке. Я непроизвольно расплылась в улыбке, глядя на ее кругленькую светящуюся радостью фигуру, и развела руки в стороны, стискивая дорогую старушку в объятиях.

– Маришка! А я и не знала, ждать ли тебя в этом году! Какая ты… Ой, взрослая девица, красивая! Надолго в наши края-то? – бабушка выпустила меня из объятий и озабоченно посмотрела снизу вверх. Я давно ее переросла.

– Пока не прогонишь! – рассмеялась я, и мы прошли в дом. В кухне все было в точности, как я запомнила: белые занавесочки на окнах, малюсенькая плитка на две конфорки, чайник с клубникой на пузатом боку…

– Ба, а ты хлебопечку что ли купила? – удивилась я.

– А то! Смотри какая! – тут же закивала бабушка, демонстрируя мне небольшой духовой шкаф, примостившийся между холодильником «Ока» и сервантом с посудой. – Понимаешь, хочется на даче чего-нибудь вкусненького: пирожков, хлебушка… а тут больно удобно! Мы с Егоровной чаевничаем, как раз протвишок ватрушек уговариваем. Я такие ватрушки навострилась делать! И тебя, вот, угощу, как творог привезут.

Я закивала, а бабушка вышла на открытую террасу обновить букет. Терраска тоже была крошечная, увитая диким виноградом. По углам расположилось несколько плетеных кресел, а в центре круглый стол, посреди которого на белой салфетке стояла пузатая ваза с белыми душистыми розами. Бабушка бережно подоткнула в букет еще несколько роз и вытащила одну завявшую.

– Ба, я на речку пока схожу? Уж больно жарко!

– Иди-иди, только недолго, – отозвалась она и пояснила, – у меня скоро хлеб поспеет, да молоко принесут, завтракать будем. Хоть сервиз обновим!

Я закинула вещи в спальную комнату, мимоходом оглядев две постели у окна и в углу старый комод, стол и стул. Как приятно, что ничего не изменилось! Как будто бы не было этого года. Как будто вообще не было этих лет! Как будто мне все еще пять, я ловлю солнечных зайчиков, родители спят на чердаке, бабушка на кухне печет блины, а мир огромный и прекрасный…

Я стянула джинсы и рубашку, надела купальник, а поверх оранжевый сарафан. Завязала волосы на макушке и пошлепала на речку, ни мало не заботясь о собственном внешнем виде. На дачах только старики да дети, «соблазнять», по выражению бабушки, некого. К тому же, ужасно хотелось макнуться, охладить разгоряченное пыльное тело, уйти с головой под воду и зависнуть, пока не зажжет легкие от недостатка кислорода. Я любила нырять. Мне нравилось, что звуки исчезают, а цвета меняются, стоит только погрузиться в воду. Хотелось сделать несколько мощных гребков и оказаться на середине реки, оглядеть берега, перевернуться на спину и плыть по течению, щурясь от невыносимо яркого неба…

Однако на берегу меня ждало разочарование. Из-за весеннего половодья прошлогодний пляж смыло, и теперь на его месте образовался куст осоки. Все заросло травой. Я вздохнула и побрела вниз по течению в поисках нового спуска к воде. Где-то же люди здесь купаются!

Наконец, я нашла укромное место с песочным спуском. Вокруг него были густые заросли ивы и осоки, поэтому я не сразу его заметила. А заметив, обрадовалась, стянула сарафан и уже хотела было войти в воду, как…

– Стой, погоди! Ты чего творишь? – резкий окрик заставил меня замереть на месте. Я медленно развернулась. С берега кубарем летел растрепанный парень, он размахивал руками и ругался. На меня. – Совсем не соображаешь? Уходи оттуда, ну!

Подлетев ко мне, он схватил меня за плечи и потащил к верхнему берегу. Ошалев от подобной наглости, я начала сопротивляться и даже укусила его за палец. Этот случай он припоминал мне еще очень долго.

– Что ты себе позволяешь, придурок! – визжала я. – Руки убери!

Не замечая моих брыканий и держа меня в охапке, парень вздохнул и принялся растолковывать, словно неразумному дитя:

– Здесь же гадюшник! Настоящее гнездо. Вон в тех кустах, куда ты закинула платье, живет семейство гадюк. Ядовитых, если ты не в курсе!

– И что? – возмутилась я. Парню я, конечно, не поверила. Зачем было меня хватать? Так сказать не мог? И вообще, откуда здесь гадюки? Отродясь их тут не было. – Врешь ты все! А ну пусти!

Парень хмыкнул и развернул меня, словно тряпичную куклу, лицом к реке. На том самом месте, где лежал мой сарафан и шлепки, извивалось несколько черных змей. Не замечая нас, они быстро, одна за другой, скользили к воде. Я оцепенела от ужаса. Если бы незнакомец не держал меня так крепко, я непременно свалилась бы в обморок, и оставшиеся в кустах змеи сожрали бы меня без остатка!

– Мамочки…

– И кто еще врет? – хмыкнул парень, а потом представился. – Меня Костик зовут, а ты…?

А я его не услышала, продолжая как завороженная таращиться на воду. В тот момент я внезапно осознала, что панически боюсь змей и готова драпать оттуда прямо в купальнике и босиком.

– Отпусти меня, – севшим голосом попросила я. Парень отнял руки, видимо решив, что теперь-то благоразумия у меня хватит, и в воду я больше не полезу. Он оказался прав. Задерживаться дольше у гнезда гадюк сил не было и, наплевав на стыд, я рванула вверх по тропинке. Пронеслась по верхнему берегу, нырнула за ближайшую калитку и, наспех здороваясь с соседями, влетела на свой участок. Любимый сарафан, полотенце и шлепанцы остались на берегу, как и тот парень. А я, испуганная и полуголая, заскочила в дом и чуть не врезалась в бабушку.

– Господи, Марина! Что случилось? – тут же переполошилась она. А я, отдуваясь и всхлипывая, принялась ей рассказывать про гадюк. На бабушку мой рассказ не произвел должного впечатления. Она, конечно, расстроилась и повздыхала, но уже через минуту принялась рассказывать про Егоровну и спрашивать у меня про вузы пыталась меня отвлечь. А когда налила свежего молока и отрезала ломоть еще теплого хлеба, я совсем оттаяла.

– Во-от, хоть румянец появился, – довольно сказала она, когда я доела. – А то бледная, как смерть, прискакала, губы все синие, глаза с блюдце! Как будто волки гнались!

***

Весь день я провела с бабушкой и об утренних ужасах старалась не вспоминать. Поскольку, живя одна, она спала на кухне на крошечном диванчике, в спальне было не прибрано и затхло. Поэтому оставшуюся часть дня я посвятила тому, что вытрясла матрасы, помыла пол, перестелила постели, разложила вещи. Выпросив у бабушки секатор, настригла жасминовых веток и притащила в спальню. Теперь комната пахла чистыми простынями и мокрым полом, в окно ползла прохлада, и слышался стрекот кузнечиков. После вечернего чаепития на веранде, как бабушка прозвала терраску, я без задних ног свалилась в постель.