– Что случилось? – окликнула я самого последнего мальчика. Это оказался черный то ли от грязи, то ли от загара малыш лет пяти.

– Фабака убежала! Мы ее выпуфтили погулять, а она убежала! Пледставляете! Хитлая какая! Убежала! А мы за ней бегаем. Здолово, да? – захлебываясь словами от восторга, прокричал мальчик и помчался следом за остальными. – Стой! Стой! Фабака! Стой!

Мы с Костей переглянулись и одновременно рассмеялись. Вот оно – детство. Беззаботное и беспечное. Когда весь мир представляется огромным и радостным, когда интересно и весело буквально все, когда не задумываешься о последствиях.

– Вот и закончилось мое детство, – проговорила я. – Даже жаль, как будто пропустила какую-то важную часть своей жизни.

– Да ладно, быть взрослым не так страшно! – отозвался Костя, улыбаясь. – Да и… мне кажется, ты, Марина, просто не можешь повзрослеть!

Как же он ошибался! Наверное, это был единственный раз, когда Костя так сильно ошибался. Ведь это лето оказалось последним «детским» летом в моей жизни. Где меня ничего не тревожило, где мне было легко и свободно, где я не задумывалась ни о чем дальше сегодняшнего вечера…

Да, многое изменилось с того лета. Тогда мне казалось, что видеть будущее – это здорово. Я бы не переживала из-за поступления так сильно, потому что заранее бы знала результат. А сейчас думаю: хорошо, что люди не знают, что их ждет.

Домой мы вернулись поздно, уже начинало вечереть. Бабушка только покачала головой. Она знала, что если допустить меня до воды, часом не обойдется. Я буду сидеть в реке, пока меня силком оттуда не вытащат, или не зажрут слепни. К тому же, это читалось в ее глазах, дело молодое. Она была рада, что я подружилась с Костей. Почему-то он ей очень нравился.

А на следующее утро я проснулась от стука по подоконнику. Открыла глаза, думая, что увижу лохматую башку Мезенцева, и заорала как блаженная. Гигантским прыжком я слетела с кровати и замерла в нескольких метрах от окна, на котором лежала… огромная рыбина. Рыбина. Всего-навсего окунь…

– Господи… – выдохнула я, возвращаясь к кровати и заворачиваясь в простыню. Я не собиралась менять привычек из-за Кости и спать в пижаме. Единственное, теперь мои ночнушки стали куда приличнее. – Нельзя же так пугать! Мезенцев, я знаю, что ты там. Вылезай, готовь уши, взгрею!

– Ты чего так стартанула? Это же просто окунь. Или ты еще и рыб боишься? – смеясь, Костя показался из-за куста сирени, растущего у нас под окном. Он снова был в желтой футболке и шортах, волосы взлохмачены, руки в чешуе и какой-то грязи.

– Не боюсь, просто… Ты знаешь, как это жутко, когда открываешь глаза, а у тебя перед носом рыбья морда?

– Теперь знаю! – захохотал Костя, а я надулась и пробурчала:

– Штаны не намочи, шутник. Ты чего мне ее подсунул?

– Подарок считай! Мы с дядей Геней утром на рыбалку ходили. Такая красота прохладно, тихо, никого нет, вода прозрачная как зеркало, теплая как молоко! И туман висит. Я хотел и тебя позвать, но подумал, что раз ты боишься змей, то и черви тебе тоже не понравятся, – Костя пожал плечами, а я хмыкнула. Кому еще он рассказывает о том, как хорошо на реке на рассвете!

Несколько лет назад, когда из-за жары я не могла нормально спать даже на даче, часов в пять утра я ходила купаться. Ложилась на воду и позволяла течению нести меня вдоль всех дач, до самого моста. Мне нравилось спокойствие утра, размытость контуров и очертаний…Из-за этих моих проделок дядя Геня пустил по дачам слух, что у нас появились русалки. Я хихикнула, вспомнив, как он уверял какую-то доверчивую бабушку, что видел своими глазами красивую (за это спасибо) абсолютно голую (а вот это чушь я всегда плаваю в купальнике) девицу, которая собирала кувшинки и пела. Насчет кувшинок правда, а вот пою я не очень. Ну, мало ли, что может померещиться в тумане?