– До завтра, – отозвался Мезенцев приглушенно, чуть сжал меня в объятиях и тут же отпустил. Когда я обернулась, он уже вовсю крутил педали.

***

Бабушка пожарила картошку и сделала салат «хоч-поч» – мелко нарезанные, заправленные майонезом огурцы, помидоры и зелень. Воодушевленная и подозрительно радостная, я обняла бабушку и чмокнула ее в щеку. Вручила ей коржик.

– Пыльная какая! – усмехнулась она, ероша мои волосы. Я развела руками и плюхнулась за стол.

– Мы в Аксеновку ездили. Косте продукты купить надо было, а я, вот, коржик тебе взяла, – при мысли о мороженом меня почему-то обдало волной жара, и я решила о нем не упоминать вообще. Покраснею еще…

– А этот Костя… он вроде не местный? – бабушка разложила картошку и села напротив, подперла рукой щеку, всем своим видом выражая готовность слушать. Набив полный рот салатом, я прошамкала:

– Они на лето дачу сняли у деда Никифора.

Бабушка поморщилась, но ничего о моем воспитании не сказала: продолжила разговор о Косте:

– Ты ему нравишься.

– Да-а? – недоверчиво протянула я, а у самой в груди ёкнуло и затрепыхалось.

– Он на тебя так смотрит, как будто… как будто ты настоящее сокровище! – бабушка забавно развела руками, и я улыбнулась.

– Скажешь тоже, сокровище! – я все-таки покраснела, на носу тут же запылал сегодняшний невинный «чмок», а в волосах заиграло приглушенное «до завтра». Значит, завтра он тоже придет…

– Ага, брульянт! Эх, Марочка, как же я рада, что тебе хороший парень попался… – вздохнула бабушка.

– Да ты его всего раз видела!

– И этого хватило, чтобы понять, что он не чета твоему этому бывшему… чмошнику.

– Ой, бабуль, не напоминай, – вздохнула я и поморщилась. Первая любовь всегда кончается плохо, особенно если объект воздыхания та еще сволочь.

Но в тот вечер о «чмошнике» вспоминать не хотелось. Было слишком хорошо и уютно. Я все-таки вымылась в душе, мысленно отметив, что усталость никуда не делась, и притащила на кухню, где бабушка прокалывала крыжовник для варенья, свой рюкзак.

– Бабуль, я тут тебе кое-что привезла.

– Надеюсь, это не сладости? У меня итак лишний вес.

– Ой, что ты такое говоришь? Ты у меня вообще стройняшка! И привезла я тебе пищу для разума книги.

– О-о, а вот это уже интересно! Выкладывай! – потребовала бабушка, отставляя миску с крыжовником и тщательно вытирая руки о фартук. Она до ужаса любит читать, так же, как и я.

Я разложила на столе несколько книг с яркими обложками и принялась пояснять, что это все современные любовные романы. Вот этот молодежный романтик о студентах, этот о первой любви, этот вообще немного фэнтези. Бабушка слушала очень внимательно, осторожно листала страницы и читала краткие содержания. А потом, сказав, что ей понравилась розовая книга с темноволосой девушкой на обложке, всучила мне вилку и миску с крыжовником.

– Я, пожалуй, сразу и начну, – сказала она, устраиваясь на тахте и придвигая поближе фонарь. Я улыбнулась. Здорово, что удалось ее порадовать! Взяла крыжовник и вышла на терраску. Фонарь зажигать не стала, чтоб не налетели комары и мотыльки, а просто села поближе к окнам дома, чтоб на колени падал свет. Начала прокалывать ягоды.

На сад опустились сумерки, стало свежо. В таких случаях обычно говорят, что пришла ночная прохлада. От земли шел не видимый человеку пар, он оседал на траву серебристой росой. Вокруг стрекотали кузнечики, вдалеке ухали совы, шумел ветер в соснах… Начиналась ночная жизнь, я слышала, как дышат цветы.

В следующую нашу встречу я сидела на яблоне и воровала вишневые листья.

Дело в том, что бабушке очень хотелось сварить настоящее крыжовенное варенье. И вся суть этого варенья состояла в том, что крупные ягоды надо было проколоть вилкой, а потом специальным образом варить с сахаром в отваре из вишневого листа. И все бы было хорошо, да только на нашем участке не росло ни одной вишни. А на соседнем целых две. И хозяин этих вишен, человек крайне вредный, как специально, отлучился в город на несколько дней. Поэтому бабушка растолкала меня в семь утра и шепотом попросила слазить на соседний участок и надрать ей пакетик вишневого листа.