На следующее утро такая же история повторилась с ключами. Я точно помнила, что оставила их на столе, но утром их там не оказалось. Без них было никак – нужно было закрыть дом перед уходом. Я обыскала весь дом, пока не нашла их на диване в гостиной.

Со временем мне показалось, что мои вещи начали жить своей жизнью, у них будто появились ноги. Я начала собирать всё заранее, ещё с вечера, чтобы утром не носиться по дому в поисках. Но вещи всё равно исчезали и оказывались в самых неожиданных местах.

Когда я спрашивала отца, он только смеялся или раздражался:

– Ты неряха. Вечно разбрасываешь всё, а потом ищешь! Я тут при чём?

Может, я переутомилась? Может, у меня снова анемия, и поэтому проблемы с концентрацией?

Я пыталась быть осторожнее, следить за собой, раскладывать вещи по местам. Но это не помогало. А потом начались другие вещи.

Отец стал обвинять меня в том, чего я не делала. «Ты не купила молоко», – говорил он, хотя я помнила, как ставила его в холодильник. «Ты забыла почистить ванну», – хотя я отчётливо помнила, как тёрла плитку губкой, пока у меня не заболели руки. Я начала сомневаться в себе. Может, правда забыла? Может, правда положила не туда?

Иногда я оставляла в холодильнике тарелку с едой, а утром её там не было. «Ты съела», – говорил он раздражённо, когда я спрашивала. Он говорил это так уверенно, что я даже не смела сомневаться. Зачем ему было врать? Ведь это же глупо? Кто так вообще делает?

Я начала записывать, что сделала, а что нет, но вскоре исчезли и мои записи. Я забывала, что реально, не могла быть ни в чём уверенной. Тревога стала постоянным фоном моей жизни – я никогда не знала, чего ожидать и где окажутся мои вещи.

Моей стратегией выживания в этом доме было делать всё в точности, как он хотел, чтобы не слышать его крики или не быть битой. Но теперь я получала даже за то, что, казалось, сделала правильно. У меня начались проблемы со сном. Я постоянно чувствовала себя разбитой, а из-за этого сконцентрироваться было ещё сложнее. Это был замкнутый круг.