– Через пятьдесят лет я буду дряхлым стариком, а этому мощному копьеметателю никто столько не даст!

– Ну да! Еще спроси как Бендер: « Кто это мощный старик?!“ А я отвечу: „Это древнегреческий Дорифор, который попал в страну строителей коммунизма и всерьез поверил в миф о новом человеке, воплощающем в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое совершенство. Разве может такой человек стать дряхлым и поглупевшим стариком, за какие-то полвека?

– А я тут причем?

– Так от тебя зависит, будешь ли именно ты, этим Дорифором 21века! Я верю, что будешь! Когда ты ушел в армию, профессор Петров принес нам вековой давности фотографии натурщиков. В то время академия отбирала хорошо сложенных крепостных мальчиков, выкупала их и растила. Они бегали, прыгали, кидали камни, занимались гимнастикой, боролись и вырастали античными атлетами с прекрасными телами. Как натурщикам им платили приличные деньги, и они со временем становились богатыми и выкупали свои семьи. Андрей… Ты помнишь коренастого бородатого скульптора, который больше всех тобой восхищался? Он был моим мужем в то время. Так вот Андрей сказал: «А ведь Степан был даже лучше, чем эти ребята. А как мы его уродовали своими рисунками и скульптурами!» Меня это задело, что-то щелкнуло в голове, и я задумала бросить вызов Поликлету, сделать Дорифора 21века, но не юношу двадцатилетнего, а не- сгибаемого семидесятилетнего бунтаря-атлета и мыслителя, не умеющего безропотно подчиняться времени.

– В кого кидает копье твой гладиатор?

Ему хотелось перевести все на шутку, потому что о старости, а ему казалось, что она наступает уже где-то после сорока лет, думать нелепо: она так далеко, что ее вроде как бы и не будет совсем.

– -Не в кого, а во что! Во все, что мешает религии, что создает проблемы для общения с Богом: пьянство, чревоугодие, трупоедение, богоборчество, сребролюбие, эгоцентризм и все виды идолопоклонства!

Павлюков нахмурился, разговор принимал неожиданный оборот.

– Ты вегетарианка и веришь в бога? Но его же нет!

– Почему ты так решил, что нет? Зачем есть трупы животных?

– Все знают, что бога нет! Все едят мясо. Без него я бы не стал атлетом!

Она засмеялась.

– -Какой ты еще маленький и не самостоятельный, с кашей в голове. А похож на мыслителя и взрослого настоящего мужчину! Не созрел еще, не стал мужчиной?!

Она посмотрела на него с вызовом и скинула себя халат. Павлюков хотел обидеться, хотел спорить, но не успел! Перед ним стояла голая женщина, живое воплощение вечного зова Эроса.

Голая!! Не обнаженная как следовало бы сказать в мастерской художницы, а самая, что ни на есть голая. Такая голая, что… Дух захватило, и он остолбенел. На обнаженную женщину можно смотреть, можно даже ее хотеть, постепенно распаляясь страстью, а такое бесстыдное голое женское естество погружало в море страсти сразу, рождало такое вожделение, что кажется, что сильнее блаженства на свете нет, как только смотреть, а если подойти, обнять, погладить круглые волнующие, зовущие руки ягодицы, прижаться возбужденной упругой плотью к жаркому покрытому черным мыском волос лобку, поцеловать мягкие влажные губы, соприкасаясь языками, то умрешь от счастья и наслаждения.

– Ты снимешь эти дурацкие плавки и подойдешь ко мне?!

Он покорно и поспешно освободился от лишнего в этот момент куска материи на бедрах. Подошел к Ольге и стал умирать от блаженства, совершая именно то, что секунду назад казалось вершиной дерзости. На время он даже забыл и думать, что бывает продолжение, что есть еще другие совсем уже интимные и безумные ласки. Они целовали, целовали и гладили друг друга стоя, потом он отнес ее на диван, но они не ложились, а долго целовались сидя. Роден изваял таких тонущих друг в друге любовников в своей композиции «Поцелуй». Потом они томились лежа, пораженные силою ощущений, добытых только нежными ласками, без лихорадочных содроганий соития.