Заскочил в подъезд и толкнул первую попавшуюся дверь, которая чудом оказалась открытой, так как туда только что вошла хозяйка, статная русоволосая женщина лет тридцати. Пока он собирался открыть рот, чтобы объяснить свое вторжение, она его опередила, положила, вдруг, ему руки на плечи и, улыбаясь, сказала: «Здравствуй, Степан! Ты почему такой взмыленный? Два года бежал без остановки, чтобы увидеться со мной?!»

Павлюков вежливо и растерянно скривил губы в подобие улыбки, он не узнавал дамы.

– Да, я летел к тебе на крыльях любви, а потом свалился на асфальт возле Московского вокзала, после чего пришлось бежать по тротуарам от патруля, который хотел лишить меня свидания с тобой, милая, и вспотел!

При этом он с опаской думал, не сумасшедшая ли перед ним. Ее серые глаза теперь смотрели недоверчиво и строго.

– Иди, прими душ, повесь форму на вешалку и заходи в комнату. Плавки разрешаю надеть, я знаю, что ты не любишь красоваться перед чужими людьми без плавок! Я ведь чужая тебе?

Ошарашенный загадочным поведением хозяйки квартиры он уже не сомневался, что она сумасшедшая.

– Откуда ты знаешь, что я не люблю без плавок? И вообще, откуда меня знаешь?

Он смущенный, пытался понять, куда она клонит. А она вдруг рассмеялась, небольшая щербинка и гордо вскинутый подбородок показались ему очень знакомыми.

Ты же знаменитость, чемпион Ленинграда по тяжелой атлетике в среднем весе Степан Павлюков. Я была на соревнованиях и громче всех орала «вставай», когда ты подымался из низкого седа с весом сто семьдесят килограммов, и прыгала от радости, когда ты все-таки встал и поднял штангу над головой. И ты мне послал, потом воздушный поцелуй!

– Поцелуй? Я теперь должен жениться на тебе?!

Ситуация ему казалась все более странной. Она поняла, что заигралась и решила ему помочь.

– Ты меня не узнал? Меня зовут Ольга, я скульптор… Вспоминаешь?!

Павлюков лихорадочно листал ленту памяти: «Ольга, скульптор, плавки…» И внезапно расхохотался.

– Ольга! Разве можно так пугать, уже испуганного патрулем курсанта. Я подумал ты сумасшедшая!

– А ты, по-прежнему, говорят, позируешь в академии в плавках?

– Ты оказалась плохой провидицей, плавки я не снимаю!

Два года назад, когда Ольга была еще студенткой художественной академии, плавки натурщика Павлюкова мешали ей увидеть в нем античного героя, как требовал от нее профессор. Тот самый, что говорил, что если бы у него была такая внешность как у Павлюкова, то он бы не стал профессором. Женщины-натурщицы обычно работали полностью обнаженными, а мужчинам одевали на члены что-то вроде фигового листка похожего на увеличенный презерватив, который воспринимался Степаном как вершина непристойности. А Ольга постоянно просила его не упрямиться. А в ответ на его возмущение говорила: «Ничего через полгода привыкнешь, и будешь позировать как все!»

– Зачем ты ходила на соревнования? Влюбилась в меня?

– Еще не знаю, но ты очень много значишь. Ты для меня… Иди мойся, сейчас поймешь, что ты для меня!

Опять интрига, опять что-то двусмысленное в ее словах и взоре. Он решил подчиниться и пошел в душ.

Комната, в которую он потом вошел, оказалась мастерской скульптора. Ольга стояла возле статуи могучего сурового атлета неопределенного возраста, с глубоко посаженными огромными глазами, бросающего копье. Рядом стояла копия Поликлетовского Дорифора, а на стене за спиной атлетов висел огромный рисунок карандашом, на котором в полный рост был изображен третий атлет, полностью обнаженный, как две капли воды похожий на Степана Павлюкова.

– А это кто стоит рядом с тобой?

– Ты!!!Ты через пятьдесят лет!