В первый день зимы у меня выдалось целых два окна. Первое я потратила на обед и проверку тетрадей, а перед вторым как раз кстати освободился мой кабинет. На полпути к нему я столкнулась с Ирой, которая энергично замахала мне.

– Идём чай пить. Что ты одна будешь сидеть…

– Дел выше крыши, – отозвалась я, поднимаясь по лестнице. – В следующий раз.

Дел и впрямь было много. Поздравить Андрея, пролистать ленту в дневнике, проверить соцсети. Обещала же родителям провести с ними вечер и посмотреть какой-нибудь хороший фильм.

Лента на дневниках вовсю пестрела зимними картинками, которые так и манили ответить хотя бы смайлом со снежинкой. Но сначала я написала поздравление Андрею. Долго набирала текст, отчего возникло стойкое ощущение дежа вю. Ответ я получила сразу, и пусть это было всего лишь «Спасибо. Очень приятно!», но энергии мне хватило на весь день.

– Ты сегодня бодрая такая, – заметила мама за ужином, передавая тарелку с печеньем.

– А посмотри, какой красивый снег за окном. Конечно, настроение поднимается, – улыбнулась я и вместо печенья взяла мандаринку.

На этот вечер папа выбрал фильм «Гагарин». Я всегда непроизвольно морщилась при словах «российский кинематограф», но перед космической темой устоять не могла.

– Пап, ты прямо угадал, – подняла я чашку с какао.

А он хитро посмеивался, почёсывая голову.

И никаких упрёков, что я много работаю и совсем отдалилась от семьи. Никаких обид на то, что часто после работы я ещё часа полтора бесцельно пялюсь в монитор. Всё действительно было хорошо.

На неделе я и Андрей едва успевали поздороваться. Он участвовал в конкурсе, а я готовила учеников к итоговой аттестации. Всё, что мы могли позволить себе, – это словно бы случайно прикасаться, стоять близко-близко друг к другу, перехватывать взгляды, улыбаться и оглядываться вслед.

Презент я подарила ему только на дежурстве, улучив момент, когда мы остались одни в учительской.

– С прошедшим, – улыбнулась я, протягивая напарнику ручку, привезённую из дворца Регентенбау, с гербом и в цветовой гамме знаменитого концертного зала.

– О, Бад-Киссинген! – тут же отреагировал Андрей. – Я был там.

– Во дворце?

– Нет, в казино.

Мне сразу вспомнилась переполненная площадь. Дорогие машины, неспешно огибающие памятник королю Максимилиану. Лощёные красавцы и гламурные красавицы в слепящих фотовспышках. И знаменитое казино, вход в которое стоит, как вся экскурсия.

– Что-нибудь выиграли? – прищурилась я.

– Нет, конечно. А вы?

Я замахала рукой.

– Нееет, не заходила дальше фойе. Но мужчина из нашей группы выиграл двадцать евро. Потом всех нас вином угостил.

Тут бы и спросить Андрея, почему мы так и не пересеклись в Баварии, но я не сообразила, а он убежал. Зато две следующие недели проходил с моим подарком – как рыцарь с платочком дамы на руке. Вертел в пальцах, цеплял к карману. А я замечала ярко-оранжевую защёлку на бирюзовой рубашке или светло-сером костюме – и моё сердце совершало кульбит.

Окончания районного этапа конкурса я ждала затаив дыхание, вспоминая картины из сна. Но накануне Рождества встретившаяся мне в коридоре Ира сообщила, что Андрей не прошёл в победители. Умение расписывать всё в ярких красках не подвело Иру и сейчас. Я сразу представила зал, аплодисменты и нетерпение, которое разом накрывает всех перед объявлением результатов.

– На Андрее Сергеевиче вообще лица не было, – прокомментировала Ира.

– Но он же пройдёт дальше?

– Да, имеет право подать заявку на городской тур.

Даже владея суперсилой, я бы не смогла поддержать Андрея в тот день. Во-первых, он воспринял бы это как жалость и ещё больше бы расстроился. Во-вторых, в голову лезли одни банальности про смену белых и чёрных полос, про веру в себя и про то, что одна битва – это ещё не вся война.