Являясь одним из немногих мужчин в коллективе, Андрей к тому же был не женат, а гуманитарный профиль и небанальный предмет ещё больше выделяли его. Как тут не обсудить такого исключительного коллегу?

– Он симпатичный, – оценила Гретт, по-хозяйски разливая по чашкам ароматный молочный улун.

Тори покивала и добавила:

– Но голос, конечно…

Ну… да… Голос Андрея, плоский и будто старческий, смущал многих. Поговаривали, что Андрей жутко комплексует и даже ходит к врачу, чтобы исправить плохо сросшиеся связки. А вот меня такой недостаток совсем не смущал. Когда влюблён, не то чтобы не замечаешь минусов, просто они становятся особенностями, «фишками», и их принимаешь вместе с достоинствами. Кроме того, были фразы, сказанные совсем другим тоном. «Надо только найти эту звезду, чтобы она сияла», «Почему вы так надолго остаётесь в среду?», «В Баварии пересечёмся»… В такие моменты голос Андрея напоминал бархат, к которому мучительно хотелось прикоснуться.

Печенье хрустело во рту, дымился красивый заварник, а я всё слушала Гретт и Тори, впитывая информацию, подобно губке, и принимала всё к сведению. Ах, у Андрея Сергеевича была невеста? Неужели… И они расстались? Надо же… И теперь он в поисках?

– Ищет, – сказала Тори, стряхивая с аристократичных пальцев крошки печенья.

Гретт подтвердила, а я мысленно потёрла ладони. Ищет, значит. Ту самую «звезду, которая бы сияла». А кто подходит на роль этой звезды лучше, чем верная напарница, которая всегда готова помочь и подстраховать? С которой так легко общаться…

Моя вера в себя окрепла и утвердилась, и я ушла на каникулы в прекрасном расположении духа, настроенная только на победу.

В первый же день новой четверти я зашла в учительскую во всеоружии, с самыми серьёзными намерениями и с ручкой в руке. В графике дежурств я решительно вписала свою фамилию на все оставшиеся среды. Конечно, это заметили. Инна Власьевна, вальяжно расположившись на диване, ехидно сказала:

– Подошла тут записаться на дежурство, а всё занято на месяц вперёд.

Я только посмеялась и дёрнула плечом:

– Всё равно же сижу, тетради проверяю. Почему бы не совместить дела?

Так типичная сова, которую ранним утром от подушки не оттянешь, уступила место жаворонку или, скорее, влюблённому соловью. Неловкие мысли в стиле «Как так случилось-то?! Мне же давно не шестнадцать» уносились вдаль порывами ветра. Можно, можно влюбиться сильно и глубоко! И возраст тут ни при чём! Исчез и мой вечный страх, что чувства через пару месяцев угаснут: Андрей вёл себя со мной иначе, чем другие коллеги-мужчины.

– Круто, – сообщал он, узнав, что с ним снова дежурю я.

– Не теряйте меня, – бросала я, скрываясь на лестнице.

– А что, я так нужен? – уточнял он, выглядывая из-за поворота.

– Всегда нужны, – отвечала я, вытягивая руку. И наши пальцы соприкасались…

Разговоры обо всём… Случайные жесты… Вылетевшие слова… Призрачные намёки… Полутона, полуоттенки. Я даже не рисковала называть это любовью: слишком драгоценным и новым было для меня это состояние. Слишком завораживало и интриговало, чтобы заключать его в рамки и определённую модель поведения. Нечётными днями недели я наслаждалась: в понедельник выходила очередная серия любимой «Игры престолов», в среду я чаще виделась с Андреем, пятница была методическим днём, который я и за рабочий не считала, в воскресенье я полноценно отдыхала. А чётные дни существовали, чтобы я могла подготовиться к нечётным. Я летала по коридорам лицея, как на крыльях. Как уже не было давно, мне хотелось просто жить.

Помимо запахов начинающейся весны, апрель принёс в лицей конференции и семинары. Одно из дежурств вышло особенно напряжённым, с беготнёй по лестницам и путаницей с кабинетами. Электронные часы в учительской показывали только 11 утра, но эти две красные единицы походили на колья, впивавшиеся в мои стопы. А я ведь всего лишь надела высокие каблуки!