Бреду наугад к своему столику. Бабочек больше нет, в зале полная тишина, быстрые удары моего сердца разрывают ее на части. Обрывки тишины, взлетая в воздух, падают и хрустят у меня под ногами осколками черного обгоревшего льда.
– Пабло Гавальда, – шепчут со всех сторон зала динамики. – Специально для вас, из Сантьяго-де-Компостеллы…
Кобальтовый синий лежит на площадке, неслышно дыша. Из глубины его поднимается длинная непрозрачная тень, разрезая круг света на две равные части. Проходит несколько секунд, я вижу очертания человека и слышу первые аккорды гитары.
Первые – мягкие, обволакивающие слух, они дрожат в раскаленном томительным ожиданием воздухе, не решаясь выйти за границы кобальтового сияния. Медленно набирая силу, незаметно заполняют собой тишину. Стекают ручьями в проходах между столиками, и я наконец чувствую, как что-то невидимое прикасается к моей коже.
Я цепенею.
Освещение сцены незаметно меняется, плавно перетекает из синего в голубой, из голубого в небесный, и все сидящие в зале наконец видят музыканта, склонившегося над инструментом.
Пабло Гавальда оказывается банальным андалузским красавцем, и это немного разочаровывает меня. Музыка, наполняющая зал, настолько божественна, что совершенно не сочетается с земным обликом типичного мачо из плоти и крови. Горячей крови и стандартно восхитительной, живой плоти.
Длинные волнистые волосы цвета воронова крыла стекают вниз по плечам, несколько скрученных прядей укрываются в глубоком вырезе рубашки из темно-бордового шелка. На груди под бронзовой кожей в такт быстрым движениям пальцев играют мускулы, на губах легкая тень улыбки. Глаза закрыты, веки едва заметно дрожат.
Вступление заканчивается, музыка прерывается недолгой паузой, я успеваю вдохнуть и снова цепенею, услышав наконец его голос.
yo
no
sé qué hacer
para que salgas de mí y por fin te vayas
al diablo al sufrimiento que
me crece por verte y por no verte y
no seas más que eso sufrimiento
en vez de ser temblor ser esperanza
silencio bajo el sol
otro sol además[1]
В этот момент исчезают предметы и люди, нас окружающие. Придуманный замок Эскориал отрывается от земли и возносится в небо. Уцепившись побелевшими от напряжения пальцами за край стола, я чувствую, как колышется пол под ногами.
Мне страшно.
Но самое страшное еще впереди.
Самое страшное и самое невероятное.
Пабло Гавальда – золотой голос, виртуозные пальцы, солнце и пыль золотого Сантьяго – открывает глаза и растерянным, едва проснувшимся взглядом обводит зал, словно ищет кого-то.
Ищет и очень быстро находит – меня.
…no seas más que eso sufrimiento
en vez de ser temblor ser esperanza
silencio bajo el sol
otro sol además…
В эту секунду я слышу лязг стального каната, который летит по воздуху.
Тонкая, но очень прочная цепь, сплетенная из тысячи звеньев, спаянных между собой неразрывно. Петля на ее конце зависает в воздухе, у меня над головой, падает на плечи и начинает медленно затягиваться.
Сопротивление бесполезно.
Пабло Гавальда, что ты сделал со мной?..
Собрав остатки сил, зажмуриваю глаза и зажимаю уши. Звук все-таки проникает, изображение остается на сетчатке в виде черно-белого негатива. Приходится признать, что в черно-белом своем воплощении Пабло Гавальда ничуть не уступает оригиналу. Он даже выигрывает в чем-то, этот двуцветный персонаж из моего лишенного красок мира.
Когда я наконец открываю глаза, так и не сумев прогнать видение, все вокруг становится на свои места. Нет никаких стальных канатов, летающих по воздуху с петлей на конце. Никаких бабочек в полутемном зале ресторана. Только сценическая площадка, заключенная в кольцо голубого света, и в самом центре ее – обычный парень в джинсах и темно-красной рубахе, перебирающий струны своей гитары и мурлыкающий в такт несложным аккордам нехитрую песенку о любви. «Что мне сделать, чтобы забыть тебя навсегда?..». Знаем уже, проходили, ничего выдающего. У нас теперь ничья, Пабло Гавальда. Один – один.