– Котечка, ну мне отсюда не видно!
– И хорошо, что не видно, – вздохнул он. – Там, Ляль, плохо.
Девушка, уже опустившая ножку на паркет, стремительно подобрала её.
– И что же будет? – прошептала она.
– Если мышь не одна, – сказал Влад, – то будет ещё хуже.
Останки книг стучали в сердце писателя. Решительно взяв ноут, он сел у Ляльки в ногах:
– Окей, Гугл! Как поймать…
Варианты посыпались как из рога изобилия:
…как поймать покемона…
…как поймать перо жар-птицы…
…как поймать кенгуру…
Лялька обняла любимого, устроила подбородок у него на плече и тихонько вздохнула.
– Нам повезло! – сказал Влад. – Могли бы ловить покемона. Или перо жар-птицы.
– Лучше уж покемона…
– Это чем лучше?
– Чем перо, – хихикнула Лялька. – Оно ведь спалит всё к чертям. С хозяевами, меблировкой, полировкой и поллитровкой.
«И вдохновением», – неожиданно подумал Влад, и его настроение испортилось окончательно. Рука дрогнула и стрелочка мыши… – тьфу, и тут она, проклятая! – коснулась не той ссылки.
…«мышь» – сакральный термин, известный у многих народов с незапамятных времён. Об этом свидетельствует неизменность слова «мышь»: укр. миш, болг. миш, сербохорв. миш, словен. mìš, чеш., слвц. mуš, польск. mysz, в.-луж., н.-луж. mуš. Индоевропейская основа на согласный: др.-инд. müs- м. «мышь», нов.-перс. müš, греч. μυς м. «мышь, мышца», лат. müs, алб. mi «мышь», д.-в.-н. mûs – то же, арм. mukn «мышь, мышца»; др.-инд. mösati, musati, musnäti «ворует»… Согласно народному поверью, Млечный путь, Мышиная тропка – это дорога, по которой душа отправляется на тот свет…
Лялька жарко задышала Владу в ухо. Он повернулся чмокнуть её щёку, и курсор вновь дёрнулся.
…Античные авторы, такие как Теофраст, Элиан, отмечали, что мыши своим поведением предсказывают погоду, особенно грозовую…
Влад вернулся к поиску.
…как поймать мышь…
…как поймать мышь дома…
– Стоп! Нам сюда! – Лялька впилась ногтями в его плечо.
– Угу, – согласился Влад. – Выходи, приехали.
После часа штудий, ошеломлённые обилием советов, они сделали выбор.
Кошку сходу отверг Влад. Она издерёт мебель и двери так, что мыши от зависти удавятся.
Ловушка с клеем не понравилась Ляльке. Приклеится мышь, и что с ней делать? Отнести на мусорку? Скормить дворовым котам? Залакировать и водрузить на полку охотничьим трофеем?
От посыпания хлоркой проторенных грызунами тропок отказались хором. Ведь запах погонит хозяев впереди серохвостых!
Больше всего глянулся вариант с монеткой, на ребро которой ставилась банка. Учуяв приманку, мышь забиралась внутрь, задевала стенку, монета падала и ловушка захлопывалась.
Дурак справится. А писатель под чутким руководством музы – и подавно.
Они сделали три ловушки, не представляя, во что ввязываются.
Впрочем, если бы Владу сказали – во что – разве бы он поверил? Творцы собственных миров на поверку – ещё те материалисты.
Цифра «три» виделась ему воплощением гармонии. Никаких ложных посылов, чистая математика и подтверждённые опытом результаты. Именно третий его рассказ напечатали, именно третий роман произвёл фурор. Именно Ляльку, свою третью по счёту девушку, он полюбил по-настоящему…
Так что три ловушки знаменовали три удара по врагу.
В том, что враги – сколько бы их не таилось в квартире! – будут повержены, Влад не сомневался.
Ракурс второй
Здравствуй! Я твоя мышка, я твоя мышка, и я тебя съем!
Д. Чижов
Массируя виски, автор «Тысяча и одного проклятия» таращился в белизну текстового редактора. Мыслями он был от книги дальше, чем муравей – от вершины Эвереста. В голове царил сумбур. Редкие слова, возникающие на экране, не желали складываться в чудесный узор.