Несмотря на многообещающие речи опытного продавца-зазывалы, это был обыкновенный старик. Едва ли в нём имелось сходство с тем типом, кто так напугал меня на улице. И от его маленького дряхлого тельца не веяло никакой мощной силой. Издалека было не разобрать лица, лишь фигуру в старомодном костюме. А если даже я не ошибся и признал в нём того прохожего, он мог идти открывать свою лавку почти тем же маршрутом, что и я. И вообще, мне могло лишь показаться, что он смотрит на меня, а он вполне мог быть занять созерцанием чего-то за моей спиной. Ни для кого не секрет, что старики часто бывают рассеяны и смотрят в никуда.

Как бы то ни было, но я решил пройтись по лавке и посмотреть древности. Обычно я не заходил в магазины антиквариата, так что не мог сказать, отличалось ли чем-нибудь это место от подобных ему прочих в более престижных частях города, было ли хуже или лучше их. Тут только знаток мог разобраться, представляют ли эти вещи хоть какую-нибудь ценность. Я подошёл к большому зеркалу, которое в детстве так волновало меня. Вся его поверхность была какой-то тусклой, безжизненной. Отражение магазина в нём было как-то искажено, но в чём именно это заключалось, я не мог сказать. Было нечто неправильное в том отражённом пространстве. Рядом с этим зеркалом мне стало как-то не по себе, и я отошёл. Я изначально не намеревался здесь что-то покупать и уже собрался уходить, но владелец лавки остановил меня, сказав:

– Если Крис не нашёл себе тут ничего по вкусу, у Папаши в запасе имеется ещё Чуланчик желаний.

Я замер, соображая, не ослышался ли. Откуда этот старикашка знает моё имя? Как узнал, что давным-давно мы за глаза называли его Папашей, с кем чёрт пошутил?

– Пройдите сюда, – он поманил меня к конторке и откинул ширму за собой, которая прикрывала вход в ещё одну комнату.

Я пошёл туда, хотя какой-то частью себя понимал, что лучше уйти. Но мне хотелось выяснить, что ещё он знает обо мне, так что я прошёл с ним за ширму и оказался в маленькой комнатке, самым настоящим образом переделанной из бывшего чулана под небольшую библиотеку. Посередине стоял простой стол с двумя стульями, а напротив дверного проёма шкаф, занимающий всю стену. Древностью тут пахло ещё сильнее. Я сразу понял, что все книги в шкафу очень старые и ценные, раз владелец хранит их в отдельном помещении, где почти не бывает света, чтобы страницы не пожелтели ещё сильнее и даже, у особо ветхих экземпляров, не превратились в пыль. У некоторых я разглядел чёрные кожаные переплёты, инкрустированные перламутром, другие были настолько толстенными, что один человек с трудом справился бы с ними, а названия иных томов не поддавались прочтению – золотые тиснёные буквы были либо неудобочитаемы, либо совершенно незнакомы мне, какие-то загадочные письмена. Все они, должно быть, стоили баснословные суммы, но даже если бы это было не так, в мои намерения никак не входила покупка книги. Я собрался вежливо поблагодарить хозяина и уйти, но он снова предупредил моё намерение.

– Садитесь, Крис Браун, – он указал мне на стул и сам тоже сел.

Стол разделял нас, и моё воображение принялось придумывать сценки с похожим действием, чтобы я мог избрать соответствующее поведение. Либо я клерк, которого вот-вот примут на работу, либо провинившийся работник, которого поймали на воровстве, но которого собирается вразумить начальник.

– Я торгую не только предметами старины, – начал Папаша, с кем чёрт пошутил, он же мой вымышленный босс (я сидел с понурым видом). – У меня есть товар, если можно так выразиться, и для потребностей души. В некотором роде я способен исполнить любую мечту. Я запомнил тебя, когда ты был ещё мальчишкой, Крис. Ты был не робкого десятка, отважный для своего возраста.