– И что мне делать? – взмолилась Лина сестре, будто та сейчас сделать что-то большее, чем просто дать дельный совет.

– Отпусти его! Пусть катится, забирает половину всего, что вы нажили и не нужны от него ни алименты, ни поздравления на Новый год и День рождения!

– Нет, нет, так не смогу.

– Лина… ты все еще любишь его? Все еще думаешь, что он одумается? И вернется? Лина, это нездоровая, больная любовь! Вспомни, что подобное чувство сделало с нашей мамой!

– Нет, нет, это не одно и то же. И не надо сравнивать!

– Лина, вспомни папу! Помнишь его? Классический «пил-бил» и как закончил? На январском морозе… даже ведь не понял наверное, что умер! Так пьян был. А как мама ревела помнишь? Прямо волком выла и на стенку лезла! И сама запила! Будто отец умер, но беда его с нами осталась. И потом рак печени унес ее обратно к нему. Поганая любовь все виновата! Вспоминаю ее, смотрю на тебя и хвалю… себя хвалю за то, что до сих пор не вышла замуж и не вручила себя на моральное и физическое растерзание какого-нибудь придурка!

– Не все придурки…

– Ни тебе, ни маме, да и мне как бы тоже нормальные не попадались, так что сужу по ближнему кругу как бы…

– Как операцию Тимоши сделаем-все хорошо будет. Толя наконец-то будет счастлив с нами.

Алена укоризненно покачала головой, села за стол рядом сестрой.

– Лина, вот я смотрю на тебя и думаю: ну папа же не бил нас. Маму да, бабушку да, но нас нет. Но тебе кажется, все таки, пару раз по голове сильно от него прилетело. Ты как отбитая. «Толя, Толя, Толя!» – Алена передразнивала сестру и разводила картинно руками, – Толя твой живет своей жизнью. И она у него получше твоей. Уж поверь мне.

Ангелина поникла. Алена поняла, что сказала лишнего, встала, наклонилась к сестре и обняла за плечи.

– Ну прости меня. Ну страшно смотреть на это. На тебя смотреть тоже страшно. Глянь во что превратилась! Мала как ребенок. Бабушка бы не одобрила.

Ангелина поежилась – она понимала, о чем говорит сестра. Лина давно не обращала внимания на свою внешность, давно не покупала себе новой одежды и не посещала салона красоты, всю себя, всю свою жизненную энергию она тратила на сына, а деньги копила на операцию. Обнимая сестру, Алена бросила взгляд на окно. Первый этаж давал возможность рассмотреть происходящего на улице.

– О, глянь-ка! Холмов приехал! Правду консьержка сказала!

– Что? – быстрым движением Лина повернулась к окну.

– Не изменился совсем! Не зря на Север ездил, как заморозился там! Или Екатеринбург… не помню уже! Ну красавец же а! как подтянут и бодр!

– И вправду он.

– Ну помаши ему!

– Нет, – Лина отпрянула от окна, – ты чего? Я же так некрасиво с ним тогда.

– Да, ты тогда звезда была. От того сейчас всё еще грустнее… Извини, – Алена звучно выдохнула и отошла от сестры, – что будешь делать, когда Толя приедет?

– Жить…

Алена усмехнулась и пожевала нижнюю губу, дурацкая детская привычка, что осталась с ней и во взрослой жизни.

– Уходи от него. Я буду с тобой, с Тимошей, с Вами обоими! Будем счастливой семьей, нестандартной да, но будем держаться друг за друга.

– Тебе надо свою жизнь строить: выйти замуж, родить ребенка, за цветочным своим смотреть.

Алена снова усмехнулась.

– Нет, нет. Насмотрелась я на Ваши с мамой счастливые семейные жизни и че-то как-то не хочется уже.

– Но не у всех же так… и вообще это, потому что Тимоша болен. Как он выздоровеет, все наладится, – наивно мечтала Лина.

– Хватит искать оправданий Толе. Не наладится ничего, либо любят, либо нет. И это редко когда от тебя вообще зависит, – Алена внимательно посмотрела на сестру.

– Ты не можешь этого знать о Толе, – также улыбаясь ответила Лина.