– Здравствуй, – едва слышно сказала ему Лина, не переводя глаз с его лица. Он еще секунду разглядывал ее лицо.

– Мне пора, – сказал он и убыстрил шаг. Растерянная Лина наблюдала как его подтянутая фигура в синих джинсах и синей футболке скрылась за дверью его подъезда. «Дура, Лина! Дура!» – произнесла она сама себе вслух.

3 месяца до…

Лина лежала, прижавшись к Константину. Ее голова была на его плече, левую ногу она очень по-женски закинула на него. Она выводила пальцем рисунки на его груди, рисовала на его чуть смуглой коже узоры между редкими веснушками цвета кофе с молоком. Ему было щекотно, он улыбался, закрыв глаза. Они также лежали в юности, в этой же квартире, в этой же комнате, на этой же кровати. Место не изменилось, обстановка та же, но изменились они. Т казалось, что возврата нет. А сейчас, будто этих изменений и не было, а если и были, то они были стерты воссоединением двух некогда любящих друг друга людей, что расстались по юности и свойственной этой самой юности глупости.

– Это ведь здесь тогда произошло? – Лина прервала его тихую негу.

– Да, – довольно ответил он, улыбаясь, но не открывая глаз.

– Мне только-только исполнилось тогда восемнадцать…

Он молча кивнул.

– Ты долго ждал.

– Главное дождался, – хитро улыбнулся Костя. Лина прижалась к его груди щекой.

– Когда уедешь?

– В четверг, – ответил он, все также не открывая глаз.

– Надолго?

– Неделю точно.

Лина сильнее прижалась к нему. Про себя она заметила, что пахнет он также как и тогда, в их совсем юные годы. Эта мысль вызвала в ней нежную улыбку. Но тело его изменилось. Теперь он уже не худощавый юноша, что так неуклюже начинал ухаживать за молоденькой симпатичной девушкой с соседнего подъезда, а мужчина с хорошо развитой мускулатурой. С годами его некогда еще по-мальчишески мягкие черты лица стали острее, карие глаза чуть сузились, нос стал более очерченным, губы стали не так ярки, как в юности. Теперь они даже несколько терялись на фоне русой бороды с проблесками седины. Только одно в нем за эти годы не изменилось, и Лина только что воспользовалась этой его слабостью, а вскоре поймет, что ради нее он будет способен на все, как и раньше.

– Ты тогда туда уехал?

Константин подложил правую руку под голову, чтобы чуть приподнять ее и смотреть на Лину сверху вниз. Он улыбнулся ее внимательному взгляду, направленному на него. Она улыбнулась ему в ответ.

– Да, там в Екатеринбурге закончил учебу, потом сразу на работу, потом вахты в Норильске, буровзрывные работы, но часто бывал в Екате. По сути жил там.

– И женился там?

– Нет, не женился. Дочка родилась без брака. Так получилось, – ему не хотелось говорить об этом, ему не хотелось выглядеть в ее глазах плохо.

– Сколько ей сейчас?

– Почти десять.

– Ты не живешь с ее мамой?

– Нет. Мы, по правде, никогда и не жили вместе. Я вахтовик, – он засмеялся, но сделал это несколько нервно.

– Ты тогда не попрощался.

– Да тебе тогда этого не надо было. Ты была вся в нем.

– Прости меня за это… я иногда, когда ночами не могла заснуть и все думала и думала… мне иногда казалось, что может это наказание такое. За обиду тебе. Я тогда очень некрасиво с тобой поступила, не честно, – Лина еще сильнее прижалась к нему и спрятала свой нос в его шее. Константин вытащил правую руку из-под головы и погладил ею Лину по голове, спустил свою руку по ее плечу, дальше вниз по руке и положил свою сильную руку ей на талию.

– Я не обижен на тебя. Я тебя так любил, но понимал, что не тяну что ли. Не хватало тебе чего-то во мне. Я видел, как он приезжал за тобой на этой своей дорогой машине, как ты выпархивала к нему из подъезда, вся сияла. Мне так не сияла.