Итак, самые непоседливые и неконформные покинули насиженные места, и постепенно передвигались все дальше и дальше, ведь в Африке все равно приходилось встречаться с какими-то племенами. Впрочем, часть диссидентов осталась в Африке, переместившись к югу. Часть двинулась на север, и, пройдя вдоль побережья Средиземного моря, перебралась через Гибралтар и оказалась в Испании. Тот-то они радовались отсутствию надоевших родственников!

От северной группы отделилась довольно крупная ветвь, чье внимание привлек Аравийский полуостров. Часть осталась жить в новом месте, а остальные двинулись разными путями. Идея первых была проста: справа, как всегда, море, слева не особо привлекательные пустыни, горы, джунгли и т. д. Позади вечно недовольные родственники и горы мусора (приматы не особо смотрят под ноги по старой привычке бросать вниз все с деревьев), а впереди чистый красивый пляж с кучей вкусностей, выбрасываемых морем, небольшие леса и прибрежные степи с привычной уже дичью. Эти эректусы двигались на восток и дошли аж до Явы, которая в то время она была частью материка. Их потомков мы потом будем обозначать термином «денисовцы». Другие решили, что надежнее следовать за стадами кочующих травоядных, то есть продолжили путь через степи на север, через горные долины и в сторону Европы. Климат Средиземноморской части Европы не особенно отличался от привычной Северной Африки – та же растительность и животный мир. То есть эректусы расселялись только по привычной тропической зоне. Однако именно там счастье длилось не долго. Вскоре начался Ледниковый период, резкие и довольно частые перепады от оледенений к потеплениям, и потомкам первых переселенцев уже не получалось физически приспосабливаться под быстро меняющиеся условия. Флора и фауна то становилась характерной для умеренного (а по представлениям теплолюбивых «африканцев» холодного) климата, то возвращалась к тропическому, то вновь холодало и Северная Европа покрывалась ледником, и становилось еще холоднее. Природные условия заставляли бороться за существование. Что же позволило им выживать в непривычном месте? Огонь.

Вообще даже шимпанзе бродят по сгоревшей саванне, подбирая «жареные» тушки несчастных животных, застигнутых врасплох природным огнем. Эти случайные возгорания бывают из-за излишне сухой травы, и достаточно разряда молнии или другой случайности, и степь уже полыхает. Существуют редкие свидетельства использования огня хабилисами, но, похоже, разводить его они не умели, и пользовались, если только повезет. Не известно, умели ли эректусы разводить огонь, но пользовались им уже гораздо шире, поддерживали случайно найденное пламя и готовили на нем мясо. Это и позволило им питаться более качественно, хотя, похоже, доля приготовленного мяса была в их рационе еще не такой большой. Активное использование огня началось еще в тропической Африке. Казалось бы, зачем огонь там, где и так тепло? Во-первых, это жаренная пища, дающая ощущение сытости при небольшом количестве мяса за счет эффекта «внешнего пищеварения», усвоение которой увеличивается, что при недостатке добычи довольно актуально. Во-вторых, в тропиках ночами бывает прохладно, поскольку организм воспринимает не абсолютную температуру, а ее перепады. А после дождя особенно приятно обсушиться. И, в-третьих, огонь – это свет. В Африке разделение дня и ночи поровну, то есть около 12 часов, но взрослому человеку достаточно 6,5—8 часов сна, в темноте мы видим плохо, а активация мозга происходит при свете. Поэтому очень приятно посидеть у костра, поболтать с родичами, пообщаться, продлить время бодрствования и пожарить еду, ведь это продолжение дня, чтобы потом встать с рассветом. Вероятно, подобное времяпрепровождение подстегнуло развитие языка, воображение, которое разыгрывается при свете костра, и, возможно, стало одним из факторов развития музыки, песен, танцев, историй и т. д. Эту традицию эректусы принесли с собой и на новую родину.