Матушка вошла в дом. Сэр Энсор указал ей на кресло, приглашая сесть, но матушка из скромности не воспользовалась его любезностью.

– В субботу утром, сэр, я была женой, а в субботу вечером стала вдовой, а детки мои – сиротами. Мужа моего звали Джон Ридд, сэр, и всякий знает – не было человека добрее и рассудительнее ни в Сомерсетшире, ни в Девоншире. Он возвращался домой с рынка в Порлоке, и он вез мне в подарок новое платье и гребень для волос, – о, Джон, как ты был добр ко мне!

– Дело серьезное, сударыня, – мягко промолвил сэр Энсор. – Мальчики мои бывают несдержанны, чего греха таить, но я в жизни не поверю, что они могли намеренно причинить кому-либо вред. И все же… И все же мне понятно ваше горе, и дела этого, повторяю, я так не оставлю. Каунселлора[3] ко мне! – крикнул он, приоткрыв дверь, и тут же по долине – от поста к посту – покатилось: «Каунселлора к капитану!»

Когда Каунселлор появился на пороге, от одного взгляда на него у матушки душа ушла в пятки. Хотя он был несколько ниже сэра Энсора, своего отца, чувствовалось, что это человек громадной физической силы. У него была длинная седая борода, доходившая ему до кожаного пояса, и мохнатые брови, прикрывавшие большие карие глаза. Когда он поднял взгляд на предводителя, из-под его бровей вспыхнули злые огоньки, и матушке стало совсем не по себе. Каунселлор стоял перед сэром Энсором, теребя шапку в руках. Матушка заставила себя взглянуть на него, но он сделал вид, что не заметил ее.

– Каунселлор, – обратился к нему сэр Энсор Дун, – вот эта леди…

– Она не леди, сэр, она всего лишь простолюдинка, – угрюмо возразил Каунселлор.

– Эта леди, – твердо повторил сэр Энсор, – хорошо известная в здешних местах, обвиняет Дунов в том, что они убили ее мужа, убили беззаконно и несправедливо.

– Его имя? – осведомился Каунселлор.

– Джон Ридд, если я правильно понял, – ответил сэр Энсор. – Каунселлор, мы часто слышали об этом достойном и мирном человеке, который никогда не вмешивался в наши дела, и потому, если к убийству приложил руку кто-то из наших, клянусь, негодяю не поздоровится! Каунселлор, расскажи как на духу, что там произошло.

– О, Каунселлор, – воскликнула матушка, – сэр Каунселлор, вы будете справедливы, я вижу это по вашим глазам; скажите мне, кто это сделал, чтобы я взглянула в лицо этому чудовищу!

Страстная речь матушки нисколько не подействовала на длиннобородого разбойника. Он чуть отступил к двери и сказал:

– Всю историю можно рассказать в нескольких словах. Четверо-пятеро самых наших благонравных джентльменов отправились на небольшой рынок в Порлоке. Накупив кое-каких товаров для дома – и заплатив за них, кстати сказать, весьма недешево, – они двинулись в обратный путь. По дороге они решили дать отдых лошадям. К тому времени совсем стемнело, наступила ночь. И вот тут-то, откуда ни возьмись, на них напал разбойник громадного роста и большой физической силы. Наши люди, конечно же, не захотели отдавать дорогие покупки без боя, и разбойник, разъяренный их сопротивлением, вышиб дух из четверых человек, и тогда наш храбрый и благородный Карвер[4], до которого не дотянулась рука злодея, разрядил в него пистолет и тем спас братьев и собственную жизнь.

Матушка выслушала ужасную ложь не шелохнувшись. Да и что она могла сделать в этом логове? Она взглянула на Каунселлора так, что от ее взгляда, казалось бы, у того земля должна была разверзнуться под ногами, но вместо этого Каунселлор разверз свои огромные глазища и немигающим взором уставился на матушку. Не вынеся его взгляда, матушка резко повернулась в сторону сэра Энсора, и ей вдруг показалось, что на губах старого Дуна мелькнула усмешка, а в глазах заплясали веселые зайчики.