– Ника, готовясь к шоу, мы не могли обойти тему твоего возможного возвращения и попросили заслуженного тренера России Лилию Касьянову дать комментарий о твоём катании в клипе. Посмотрим?

Ледяная волна страха окатила меня с головы до ног. Я прекрасно помнила, как на контрольных прокатах выжимала из себя все, чтобы заслужить похвалу этой женщины. Её комментарии, чудовищно болезненные, тем не менее помогали увидеть своё катание под другим углом, выявить слабые места. В первый взрослый сезон я несколько раз получала от неё похвалу – для меня это значило больше любой медали. Сейчас же от неё явно не стоило ждать ничего хорошего.

Я одеревенело кивнула и сильнее сжала руку Алекса.

На экране появилось заранее записанное видео. Лилия смотрела клип на смартфоне, а для зрителей показывали мой прокат, чтобы комментарии тренера были понятнее.

– Ника Властовская… Да, была многообещающей девочкой с потенциалом. Оценить её нынешнее катание? Да что там оценивать! – её голос звучал презрительно. – Одноразовая чемпионка, распустившая себя. Если хочет вернуться – а я очень сомневаюсь – сначала нужно похудеть. С таким весом в спорте высоких достижений будет просто невозможно. Да и фигурное катание уже не то – сейчас всё решает сложность. А Ника, насколько я помню, не владеет всем арсеналом четверных прыжков. Если вернётся – ждёт адская работа. Хотя… не думаю, что она вернётся.

Экран погас. На мгновение у меня потемнело в глазах. Это был приговор. Остатки самообладания уходили, но я понимала – не могу подвести Алекса. Плакать нельзя. Всё позже.

– Что скажешь, Ника? – спросил Павел после паузы.

– Я знаю свои недостатки. Нового не услышала, но мнение эксперта всегда ценно, – выдавила я, цепляясь за руку Алекса, как за якорь.

– Вижу, комментарий тебя расстроил. Не принимай так близко к сердцу, – холодно улыбнулся Сороколетов. – Расскажи, почему пропала из соцсетей на два года?

Я сжала руку Алекса так, что, наверное, оставлю синяки. Позже извинюсь… если он ещё захочет общаться после этого позора.

– Знаете, мне было тяжело видеть ежедневные заголовки о том, как допинг попал в мой организм. Каждое "сочувствие" лишь напоминало о провале на Олимпиаде. Я решила сосредоточиться на учёбе и замолчать. Не хотелось бы возвращаться к этой теме, – резковато ответила я.

Не скажу же, что еще одной причиной был тот чокнутый сталкер, из-за которого пришлось съехать и удалиться из соцсетей… А теперь он снова объявился, узнав мой адрес. От одной мысли меня затрясло.

– А мне и зрителям интересно, чем ты жила эти два года. Раньше ты везде появлялась с мамой. Где она сейчас? Познакомила её с Алексом?

В горле запершило от накатывающей паники. Больше всего не хотелось обсуждать маму, чьи надежды я так и не оправдала.

– Я поступила на тренера. Мне нравится, – сделала беззаботное лицо, игнорируя сковывающий страх. – Мама вышла замуж и переехала в другой город. Я осталась в Москве – здесь больше возможностей для развития.

– И у вас нет никаких конфликтов? Ты не обижена на маму? – неожиданно спросил ведущий, и по его взгляду стало ясно – он знает больше, чем показывает.

Ледяная волна страха окатила меня с головы до ног. Я помнила каждый прокат, каждое ее замечание, даже когда я завоевывала золото. Каждый скандал, когда ей казалось, что я стараюсь недостаточно.

– Конечно нет! – заставила себя улыбнуться я, чувствуя, как сердце разрывается. – В каком-то смысле я освободила ее. Безумно благодарна за все: за ранние подъемы на тренировки, за несколько работ, чтобы купить мне хорошие коньки… Но я видела, как она устала. Ей нужно было выдохнуть, а мне – научиться самостоятельности. В итоге все сложилось наилучшим образом. – Ложь горьким комом застряла в горле.