Он использовал этот термин, как будто недовольный аргументом, «потому что он показывает множество абсурдов, которые следуют из этого определения, и поэтому он предлагает другое определение».

Например, правша называется правым не из-за другого человека, а потому, что он прав.

Поскольку он упомянул так много других, то, чтобы избежать предположения, что это относится только к общему, он говорит, что это в любом другом случае, то есть либо по отношению к дательному, либо по отношению к винительному.

Поскольку первые относятся к количеству, а эти – к качеству, то показалось разумным разделить их; говорится, что есть и такие вещи, или что те относятся к общему, а эти – к дательному и винительному и имеют инверсию.

Рассматривая примеры, он дает нам восстановление их по отношению к чему-либо; ибо привычка, которая относится к общему | (ибо привычка, как сказано, есть привычка), и, наоборот, внешнее будет отнесено к дательному, а предрасположение аналогично будет отнесено к предрасположению, а различаемое будет различаться предрасположением, и либо знание будет отнесено к известному, а известное будет отнесено к знанию.

И прислонение, и стояние, и сидение, говорит он, – это формы положения: ведь это виды положения, или положение относится к чему-то, так и эти относятся к чему-то; ведь либо все тело стоит прямо, что называется стоянием, либо оно полностью наклонено, что называется прислонением, либо одна его часть стоит, а другая прислоняется, что называется сидением.

Это, утверждает он, не позиции, если, конечно, позиция к чему-то относится; они не позиции, но произошли от уже упомянутых типов позиций: от стояния происходит акт стояния, от прислонения – акт прислонения, а от сидения – акт сидения. Точно так же, как они произошли от типов положения, так и акт лежания будет происходить из этой категории, то есть из положения, ибо это одна из категорий, ибо это категория стояния, прислонения, лежания и сидения. Таким образом, вид отношения к чему-либо, а именно положение, имеет категорию нахождения. И это неудивительно, поскольку два вида количества порождают две категории: место – в смысле «где» и время – в смысле «когда», причем не место называется «где», а вещи, которые существуют в этом месте, так же как и само время называется не «когда», а события, которые происходят во времени. Кто-то, однако, может удивиться, почему положение и стояние классифицируются по отношению к чему-то: ведь их действительно следовало бы классифицировать по категории «быть расположенным». Итак, мы утверждаем, что не все вещи, названные от чего-то, попадают в одну и ту же категорию: например, от грамматики мы получаем «грамматический», и грамматика как наука попадает в категорию качества, а грамматик – в категорию субстанции. Таким образом, в этих случаях мы называем деятельность по отношению к чему-то, а саму сущность – по отношению к месту.

Другое наблюдение состоит в том, что по отношению к чему-то, что должно быть получено, существует противостояние. Это уместно, поскольку кажется, что вещи, связанные с чем-то, не имеют четкого определения, но обнаруживаются в других категориях, подражая тем, с которыми они связаны; например, поскольку нет ничего противоположного сущности и количеству, нет ничего противоположного и вещам, связанным с ними, как в случае с тройкой: то, что является тройкой по отношению к чему-то (ибо говорится, что оно тройка чего-то), и все же не имеет ничего противоположного, поскольку переплетается с категорией, которая не обладает этим. Точно так же и в отношении сущности (например), сын господина, правое и левое: им тоже нет ничего противоположного, поскольку они переплетаются с категориями, которые не имеют ничего противоположного. Но поскольку качество допускает противоположности, то и те, которые касаются его по отношению к чему-либо, тоже; например, добродетель противопоставляется пороку, а знание – невежеству. Следует заметить, что они противоположны друг другу, но не в том смысле, в каком они относятся к чему-либо | они различаются, как добродетель (добродетель серьезного) и серьезное (серьезное в добродетели), так же как порок к пороку и плохое к пороку плохого: но противоположны добродетели. Порок, по сути, противопоставляется серьезности. Поэтому противоположность рассматривается по отношению к чему-то, а это не относится ко всем вещам.