4a21
Что же касается остальных, то здесь ничего не ясно.
Ибо то, что может вызвать путаницу, он сам, предвидя, разрешает; ведь он утверждает, что изреченное слово и мнение восприимчивы к противоположностям. Ведь, как утверждает Сократ, «если он сидит, то он в покое; если же он идет, то он лежит». Точно так же и в отношении мнения; ведь когда человек думает о Платоне, что он сидит, то, если он сидит, он думает правильно, а если нет, то думает ложно. Таким образом, одно и то же высказывание и одно и то же мнение восприимчивы к истине и к лжи. Это решается двумя способами, в соответствии с так называемыми возражением и контраргументом. Возражение состоит в том, чтобы не принять все недоумение, но опрокинуть его в том виде, в каком оно есть, чтобы оно было недоумением; контраргумент же состоит в том, чтобы принять недоумение и уступить пропозиции, но показать, что даже когда они стоят таким образом, они не вредят высказыванию. Он ввел здесь контраргумент возражения для большей ясности.
p.4a34
Но слово и мнение.
Следует заметить, что противоположности в субстанциях превращаются друг в друга (ведь теплое становится холодным и, наоборот, холодное – теплым; точно так же черное становится белым, а белое – черным), но в отношении слова и мнения дело обстоит иначе, ибо ни ложь не превращается в истину, ни истина в ложь. Напротив, по мере изменения и преобразования материи возникают ложь и истина, ибо ни из слова, ни из мнения не возникает ни истина, ни ложь.
p. 4b2
Следовательно, в определенном смысле это было бы свойственно субстанции.
То есть, в другом смысле, субстанция противоположностей способна существовать противоположным образом.
p.4b4
Если бы кто-то согласился с этим, то слово и мнение были бы способны существовать в противоположностях.
Напротив, согласно концессии; ведь на самом деле противоположности не способны, ибо и слово, и мнение не принимают ничего из противоположностей одинаковым образом; как могли бы противоположности в целом принять некую субстанцию, которая не обладает тем, что она должна иметь в будущем, чтобы быть способной? Как могут противоположности не быть в гармонии, как слово и мнение вместе, когда они представлены и уничтожены? Что касается субстанции, то пусть это будет сказано пока; далее мы должны обсудить количество.
О количестве
стр.4b20
Количество определено.
Завершив рассуждения о субстанции, я перехожу к обсуждению количества. Оно занимает второе место среди категорий; первая субстанция, будучи бесформенной и бесплотной, получает три измерения и таким образом становится тем, что называется вторым предметом, тремя способами, будь то в терминах качеств, в результате чего получается составное количество. Например, трехмерное качество тепла, принимая теплоту и сухость, становится огнем, а холод и влага – водой, и аналогично для остальных. Поэтому количество по праву занимает второй ранг среди категорий, а качество – третий; ведь отношения к чему-либо относятся к другой категории, а место, время и прочие вытекают из них. Опять же, мы делим субстанцию на первую и вторую, причем первая и вторая относятся к числу, так что число относится к трехмерному, а количество – к самому количеству. Таким образом, Аристотель уместно обсуждает количество во второй инстанции. Он делит количество на непрерывное и дискретное, причем дискретное делится на два: число и отношение, а непрерывное – на пять: линия, поверхность, тело, время и место. Кроме того, количество делится на то, что имеет положение составляющих его частей, и на то, что не имеет положения; первое делится на линию, поверхность, тело и место, а второе – на время, отношение и число. Некоторые говорят, что основных видов количества три: число, величина и сила, то есть вес. Они утверждают, что причина и время тождественны числу, а линия, поверхность и тело сводятся к некоторой общей мере, а именно к величине. Кроме того, одно и то же место соответствует поверхности, так что из количества одно является числом, другое – размером, а последнее – силой. Из этой классификации вытекают тяжелое и легкое, которые представляют собой веса количества. Таким образом, они вытекают из него. Но почему он не упомянул о движении? Мы утверждаем, что движение – это некая энергия, которая существует не как определенная сущность, а скорее как неопределенное понятие, поэтому она и не была включена в его аргументацию. Ведь само движение есть не что иное, как переход от потенциальности к актуальности.